Возможно (СИ)

Пускай Гордыню и раздражало, что ни он, ни кто-либо ещё не мог найти Грида (им ведь даже известен район, где стоит искать гомункула), это было лишним подтверждением того, что люди – это низшие существа.

И пожертвовать такими для высшей цели – совершенно не грех. Ведь свиней разводят только для мяса, а не для того, чтобы они управляли этим миром. Вот и с людьми всё точно так же.

И Прайд хочет поскорее поймать Жадность, чтобы тот не смог появиться в самый неподходящий момент и присвоить себе всё то, чего столько добивались его собратья. Гордыня прекрасно знал: его брат на это способен.

А ещё старший гомункул прекрасно понимал, что Грид вполне мог объединиться с Хоэнхаймом. Они сейчас по одну сторону баррикад. И их сотрудничество было бы вполне логичным – Мудрец с Запада смог бы отомстить Отцу, который когда-то ему помог, и заодно бы спас весь Аместрис, а Жадность с помощью последнего жителя Ксеркса смог бы избавиться от своего создателя, тем самым обезопасив себя.

Для них обоих смерть Гомункула и всех его детей выгодна. Ни Хоэнхайму, ни Гриду не нужно, чтобы Отец со своими созданиями был у руля. Ведь если это будет так, то шанс на жизнь у них слишком мал.

А вот когда эти двое избавятся от того, что им угрожает, то они смогут зажить спокойно, а Грид даже сможет осуществить свой невероятно абсурдный и нереальный план – получить господство над всем миром.

Поэтому Гордыня прочёсывал Аместрис метр за метром, пытаясь найти кого-то из этих двоих. Чем он раньше найдёт их, тем больше шансов, что ни Хоэнхайм, ни Грид не успеют ничего натворить.

И пускай Прайд смог предупредить Мудреца с Запада «смертью» супругов Рокбеллов, он всё равно не был уверен на все сто процентов, что последний житель Ксеркса станет точно тихо сидеть в своей глуши.

По рассказам своего создателя Гордыня прекрасно понял, что Хоэнхайм способен абсолютно на всё. Даже на самые неожиданные и абсурдные поступки. Поэтому первый гомункул усердно искал этого «человека». Иначе он никогда со своими братьями и сёстрами не добьётся своей цели.

А пока вечер постепенно переходил в ночь, гомункул начинал потихоньку мелькать чёрными тенями по городу, чтобы было легче найти необходимых ему… Созданий. Людьми их назвать нельзя.

- Мальчик, а что ты здесь делаешь один? – слышится сверху мужской голос.

Прайд хочет вспылить и съесть этого человека в армейской форме, который посмел отвлечь его от поиска Грида. Но гомункул быстро берёт себя в руки – он вспомнил, что не все в армии знают о том, кто он на самом деле. Да и раскрывать свою сущность сейчас не слишком выгодно. Ведь о его присутствии могут узнать те, для кого эта информация сейчас не предназначена.

Улыбнувшись, как и подобает «ребёнку» его возраста, гомункул перевёл взгляд на мужчину в синей военной форме с погонами младшего лейтенанта. Кому-кому, а этому человеку лучше не знать, что сейчас на самом деле творится в Аместрисе. Обычные пешки никогда не знают, что планируют в своих головах игроки.

Такие люди никогда не узнают больше, чем им следует знать. Это закон той вселенной, в которой они все живут.

- Гуляю, - непринуждённо отвечает гомункул.

- А где твои родители? – не успокаивается мужчина.

«Какой же ты любопытный».

Гордыня про себя ухмыляется тысячами зубастых ртов. Жаль только он не может на самом деле так поступить.

- Здесь, недалеко! – воскликнул «мальчик». – Они ненадолго отошли!

Естественно, никаких родителей не было даже на бумаге. Их только что придумал сам Прайд. Иначе бы военный ему не поверил.

- Может, тебя отвести к ним? – младший лейтенант присел.

Бывают же такие настырные люди, которым нужно узнать и сделать абсолютно всё. Жаль только, что такое поведение не всегда может закончиться хорошо.

- Нет, спасибо, мистер, - продолжая улыбаться, ответил гомункул.

- Хорошо, - тяжело согласился военный. – Но если что – обращайся.

- Конечно, сэр!

За эти несколько веков, которые прожил Гордыня среди этих чёртовых людей, он отменно научился играть отведённую ему роль ребёнка. Правда, в последнее время это ему порядком надоело.

Уж лучше бы он получил тело взрослого, как предатель Грид!

***

Рой, пока тени каждую ночь сгущались и мелькали тысячами всевидящих глаз, продолжал думать об одном и том же: его учитель совсем недавно отошёл в мир иной.

И пускай Бертрольд никого не подпускал к себе слишком близко (даже собственную дочь! Что же говорить об ученике?), Мустангу всё равно было больно и страшно. Человеку свойственно привязываться к тому, с кем он проводит много времени.

А ещё для человека нормально бояться смерти. Никто из живых не хочет отправляться по ту сторону Врат и встречаться с Истиной, а потом превращаться в один огромный поток душ. А когда человек слишком близко оказывается со смертью, то ним овладевает естественный страх.