Возможная Жизнь

С улучшением техники, росла ее уверенность. Исчезла излишняя мягкость, нервозность. Ее характер заострился, стал более твердым, решительным. И мне это нравилось. Я словно гранил алмаз. Придавал и до этого изумительному камню, форму, отличную от прежней жизни и состояния.

Удары становились все интенсивней, и за потоком мыслей, вихрившихся у меня в голове, я пропустил момент, когда ребро ее стопы столкнулось с моим лицом.

Что-то прохрипев, я опрокинулся на спину, и расхохотался.

-Ты совсем не жалеешь меня, детка. Как, по-твоему, мне объяснить Кларку синяк, на пол-лица? – открыв глаза, я увидел довольную и улыбающуюся Габи.

Она медленно и плавно подошла ко мне, затем также чарующе опустилась на меня, обхватывая мои бедра ногами, и приблизила свои губы к моему уху, шепча томным голосом:

-А ты скажи, что твоя женщина никак не может смириться с мыслью, не быть сверху. Даже готова идти на подобные зверства, лишь бы оказаться на тебе, а не под – рассмеявшись в голос, я хватаю ее за запястья и переворачиваю на спину.

-А затем, наверное, следует рассказать, как ловко мне удалось поменять наше положение в один миг? – она шевелится подо мной, а потом начинает водить вверх-вниз кончиками пальцев правой ноги по моему бедру. Соприкасаясь, я чувствую ее вздымающуюся грудь, затянутую в ткань топа и затвердевшие соски. А когда Габи царапает ноготками по моей спине, я больше не могу сдерживаться и стону.

-Обязательно отметь, что это было не менее восхитительно – мои глаза заволакивает пелена желания и страсти, а ее приоткрытые губки так и манят прикоснуться.

-Я думал, твои игры с Вером приносят тебе не только моральное удовольствие – разочарованная моим замечанием, она шумно выдыхает и отталкивает меня от себя. Перекатившись с нее на пол, я сажусь, и поджимаю одну ногу под себя, с удобством размещая на ней руку.

Габи тоже садится. Скрещивает ноги, перенеся вес тела на руки позади себя.

-Лео, что именно ты хочешь узнать? Меняет ли секс с Верноном отношение к тебе? Или, возможно, это меняет как-то меня? Мою позицию – она делает паузу, и так красноречиво смотрит на меня, наклонив при этом голову в сторону. – Планы? – ее последние слова заставляют все мои мышцы и нервы натянутся до предела. Я злюсь! Чертовски сильно злюсь, из-за дерзости и жестокости, доходя практически до предела своей выдержки.

Поднявшись на ноги, развязываю со своих рук бинты, и бросаю их на пол. Затем подхожу к скамейке, что стоит у дальней стены, и беру чистое полотенце из стопки.

Лицо еще побаливает после удара, но я, не обращая на это внимания, вытираю с него капли пота. Перейдя на шею и грудь, сурово произношу:

-Знаешь, после всего, что мы пережили вместе, я думал, что заслуживаю большего уважения с твоей стороны. Сейчас, ты не похожа на ту женщину, которую я любил и люблю. И это действительно заставляет задуматься – бросив использованное полотенце в ящик с грязным бельем, я открываю холодильник, и достаю две бутылки холодной негазированной воды. Одну прикладываю к лицу, а вторую протягиваю Габи, которая уже стоит позади меня.

Взяв бутылку, она обходит меня и ставит свою воду на пол. Затем поднимается и ласковым движением отнимает мою руку от ушибленного места.

-Дай я – я вижу сожаление на ее лице. Сожаление за отлично нанесенный удар, признаться, которым горжусь. Но произнесенные слова не вызывают в ней чувства вины. Внутри нее не происходит движения.

-Ты прав. Сейчас я непохожа на себя – держа своей рукой холодную бутылку на пострадавшей части моего лица, другой, она поглаживает здоровую половину. – Каждый прожитый день последнего месяца заставил меня ощущать, как где-то в груди натягивается тонкая нить. Страх и ненависть только усиливают давление на нее. В своей голове я перебираю совершенные ошибки, и понимаю, что Вернон, скорее всего еще одна.

-Ты жалеешь его?

-Вначале я видела в нем человека, который поможет мне забыться на время. В нем было столько свободы, бунта, неподчинения. Но при этом он оставался живым, настоящим. Я не умею так. Самоконтроль, повиновение, уничтожение в себе всего, ради соответствия ожиданиям и требованиям других людей – на этом я росла. А когда попробовала вырваться из привычного мира, это принесло одни страдания и разрушения. Я чуть не убила себя и… – отпустив руку, она делает шаг назад. С ее лица исчезают следы каких-либо эмоций, а глаза наполняются знакомой пустотой. И я боюсь ее мыслей, которые порождают эту бездну. Потому что они приводят ее к приступам и отдаляют от меня.

-Лучше бы ты продолжала винить меня – передо мной проносятся события дождливой ночи. Как в замедленной съемке, они воспроизводятся, и заставляют переживать весь тот ужас снова и снова. Минуло пять лет, а мы до сих пор не смогли прийти в себя. Тот день отнял слишком многое.

Единственное, что Габи могла любить.

Единственное, что делало ее счастливой.