Возьми меня себе

Боясь сделать лишний вдох, пялюсь на его лицо. Оно загорелое и очень мужественное. В нём нет ничего… мальчишеского, ни одной черты, хотя выглядит он молодо.

Скользнув глазами по мощной шее и рельефной груди, перевожу глаза на наши руки. Его ладонь тоже загорелая, очень широкая. Опутанная сухожилиями и венами. А его бицепсы… они толщиной с моё бедро, честное слово…

Опомнившись, поджимаю пальцы на руке, потому что мои ногти – это кошмар. И я не преувеличиваю. Они выглядят так, будто я пилила их пилой… это нервное, и это отвратительная привычка, за которую я себя ненавижу. Мужчина поднимает глаза, повернув ко мне практически лысую голову.

Они у него голубые. Без серого.

Голубые и очень внимательные…

– Как тебя зовут? – Отпускает мою руку.

– Айза… – шепчу шершавым голосом, не спуская с него глаз.

– Сколько пальцев, Айза? – Загибает он свой большой.

– Четыре…

– Когда ты ела в последний раз? – Берется за молнию на моей куртке, и я в панике шарахаюсь в сторону, саданув ему по руке.

– Спокойно. – Тут же убирается он к чёрту, а я сажусь, отползая к спинке кровати.

Быстро осматриваю комнату, похожую на персиковый кекс. Повсюду этот тон. На стенах, шторах и на полу. Две кровати, шкаф и окно, по которому лупит дождь.

Кошусь на дверь, предупреждая:

– Не трогайте.

– Нужно снять мокрую одежду. – Встаёт мужчина с кровати, и мои глаза поднимаются вслед за ним, а потом он забрасывает руку и стягивает с себя толстовку, потянув за ворот.

Край белой футболки поднимается, оголяя кусок живота. Мощная косая мышца убегает за пояс резинки спортивных штанов, из-под которой на меня смотрит полоска белых трусов с фирменной надписью… низ его живота покрыт тёмными волосками, которые также утекают под резинку.

С усилием проталкивая в пересохшее горло слюну, я уже смотрю на то, что у него ниже этой резинки, и щёки загораются так, будто к ним поднесли открытый огонь. В панике увожу глаза и смотрю в потолок, но фрагмент его тела от пупка до выпирающего паха навсегда отпечатался в мозгу.

Низ моего живота реагирует внезапным всплеском ноющей тяжести, от которой хочется сильнее сжать бёдра… это так неожиданно, что я впиваюсь пальцами в своё колено.

Перед моим носом возникает чёрная толстовка со словами:

– Брюки и носки тоже сними.

Вскидываю на него глаза, не шевелясь.

Он смотрит на меня в спокойном ожидании.

Не получив реакции, говорит:

– Я не ем детей.

– Мне восемнадцать, – хриплю я.

– А мне надо идти. – Тычет он толстовкой.

Забираю её машинально и прижимаю к себе, продолжая смотреть в неподвижное загорелое лицо.

Не говоря ни слова, мужчина разворачивается и идёт к двери, давя ботинками пушистый персиковый ковёр.

Проведя рукой по мокрому лбу, слежу за ним до самой двери.

– Как… – кричу ему вслед, прочистив горло. – Как мне её вернуть?

– Оставь себе. – Покидает он комнату, не оглядываясь.

Смотрю на дверь целую минуту, прежде чем поднести мягкую тёплую ткань к носу.

Порошок и запах чистой выстиранной одежды.

Кто он, чёрт возьми, такой?!

Глава 3

Айза

– Что ты сказала? – Гремит надо мной разъярённый голос.

 – Отпусти! – Истеричный голос матери.

Слёзы заливают моё лицо. Пальцы царапают жесткую руку, вцепившуюся в косу. 

– Тттты ккусок ддерьма! – ору до хрипоты, вонзая ногти в его запястья.

Со злостью и бешенством. С остервенением.

Вскрик матери, и она падает на пол. Брыкаюсь, как ненормальная. Но он сильнее. Сильнее нас обеих. Никто нам не поверит. Никто не захочет…

– Мама…

А потом все прекращается.

Падаю на колени, а за моей спиной на пол падает грузное, ненавистное тело.

Отползая, кричу. Утираю слёзы, сотрясаясь в рыданиях.

В руках матери – разбитая ваза. В глазах – ужас. В моих тоже.

– Собирай вещи… – хрипит она.

Горло сдавила паника.

Киваю, срываясь с места… 

– Айза… проснись…

Сердце стучит в ушах. Дышать нечем…

– Айза… – сквозь мутный морок слышу я и распахиваю глаза.

Моя футболка прилипла к телу, в голову кто-то засунул огромный булыжник.

Глядя в свежевыбеленный потолок, сиплю:

– Можно мне воды…

– Сейчас…

Глотаю жадно, давясь и перхаясь.

– Не спеши…

Осматриваю залитую солнцем комнату.

Такую персиковую и тёплую.

Такую спокойную.

Вспоминаю, где я.

Целую минуту вспоминаю, где я.

Вцепившись в одеяло, жду, пока сердце перестанет скакать. В груди тянет. Перевожу глаза на мать и сипло спрашиваю:

– Они ведь нас не найдут?