Возмещение ущерба

Дана переключила внимание со скульптуры на окружающий пейзаж. Соленый океанский ветерок шевелил листву на деревьях, зыбил ветви кустарников и корявые сучья над головой. В глаза ей бросилась каменная ограда, которую она раньше не заметила, потому что та пряталась за какой-то густой лианой с бутонами алых цветов. Приблизившись к ограде, Дана обнаружила ржавые железные ворота — вход в сводчатый прорубленный туннель. Глядя в глубь его с места, где она стояла, Дана видела лишь кружок света диаметром не больше баскетбольного мяча, и ей казалось, что туннель суживается. Она огляделась в поисках другого входа, но его не было. Если где-то поблизости и находился дом, идти к нему, к несчастью, предстояло по этой суживающейся к концу полосе света. Она боязливо потянула на себя створку ворот. Ворота поддались не сразу. Петли натужно заскрипели, и створка отворилась лишь настолько, чтоб Дана боком могла протиснуться в нее.

В туннеле было сыро и пахло гниющими растениями. Журчание воды отдавалось гулким эхом, и, несмотря на всю ее решимость, при мысли о летучих мышах и змеях по коже поползли мурашки. Она могла преодолеть любой страх, но только не этот. Она ступила в туннель, слегка пригнувшись, хотя вполне могла идти в полный рост. Руки она держала плотно прижатыми к телу, стараясь не касаться стены; вверх она тоже не смотрела, сосредоточив все внимание на кружке света впереди. С каждым шагом кружок увеличивался в диаметре, и это давало радостную уверенность, что конец близок. Она подсчитала, что длина туннеля ярдов тридцать, и поняла, что выход из него не уже входа, а сужение туннеля — оптический обман, как и бесформенность скульптуры на поляне, постепенно превращающаяся в форму. Приблизившись к выходу, она подняла руку, защищая глаза от солнечных лучей. Сфокусировав зрение, Дана разглядела, как в телескоп, оштукатуренное здание, а когда вышла, ей показалось, что она стоит перед полотном живописца. Заросли кончились, как кончились и вулканические скалы. Округлое здание перед ней, воздвигнутое на самом краю утеса, словно парило между хрустально-чистыми синими водами Тихого океана и бесконечностью горизонта, неизвестно каким образом держась на крутизне.

Мирную тишину нарушило глухое басовитое рычание, и из зарослей справа от нее вынырнул, прижав уши и оскалившись, кирпично-рыжий доберман.

И злые псы. Змеи, летучие мыши и злые псы.

Она могла лишь ринуться обратно в туннель и постараться как можно быстрее пробежать тридцать ярдов до выхода, но такую гонку доберман, несомненно, выиграл бы. Дане ничего не оставалось, как замереть на месте.

— Тихо, мальчик, спокойно! — негромко проговорила она.

Пес опустил голову и, зарычав, двинулся на нее. Ее небольшой опыт общения с собаками ограничивался лишь знакомством с соседним бассетом и постоянными стычками с ее собственным взбалмошным золотистым ретривером. Но она знала, что самое главное в такой ситуации — не паниковать и что страх собаки чуют, — совет, который легче дать, чем ему следовать.

— Спокойно, мальчик! Никто тебя не обидит!

Она огляделась. Никакого островка безопасности. Никакого оружия, будто по мановению волшебной палочки оказывающегося рядом, как бывает в кино.

Пес прокрался ближе и встал перед ней, слегка напружившись. Дана старалась дышать ровнее и говорить тихо и убедительно. Очень медленно она подняла словно прилипшую к боку кисть руки и вытянула ее, пытаясь унять дрожь и не сжимать пальцы в кулак. Пес недоверчиво глядел на нее. Изо всех сил Дана пыталась побороть инстинктивное желание отдернуть руку. Пес сделал к ней несколько осторожных шагов и вытянул шею. Она почувствовала, как кожи ее коснулся влажный и прохладный нос животного.

Пес обнюхивал ее руку.

— Красивая, красивая собачка… Хороший мальчик… умница…

Расчетливыми медленными движениями она потянулась к шее животного, почесала его под челюстью. Собака подняла на нее глаза. Уши животного словно слегка обмякли. Потом из пасти высунулся язык. Пес часто задышал. Рука Даны двинулась к затылку животного, почесала его за ушами, потрепала за загривок. Когда движения ее стали увереннее, собака подошла еще ближе и, отвернув голову, прижалась к ней боком, подставляя другой.

— Хозяин твой дома? — Собака навострила некупированные уши и взглянула на нее. — Можно мне постучать?

В надежде на продолжение перемирия Дана шагнула к неприметной сводчатой двери, к которой вели четыре ступени, и, подняв тяжелый железный дверной молоток, трижды гулко постучала. Собака стояла возле нее, не сводя с нее глаз. Когда на стук никто не ответил, Дана опять взяла молоток, но он выпал из ее рук, потому что дверь распахнулась. Дана ойкнула.

28

Убийца играл с Маршаллом Коулом.