Возлюбленные мертвецы

Видимо, приспешники нечестивых богов, к которым я обращал свои идолопоклоннические молитвы, направляли мои шаги по гибельным болотам. Неделю спустя — изнуренный, оборванный и грязный — я уже прятался в лесах в миле от Фенхэма. Мне удалось ускользнуть от погони, но я не осмеливался выйти из укрытия, поскольку сведения обо мне наверняка передали по радио. Я слабо надеялся, что сбил преследователей со следа. После первой кошмарной ночи я ни разу не слышал ни голосов, ни треска кустов под натиском крупных тел. Возможно, полицейские решили, что труп мой уже покоится на дне какого-нибудь стоячего омута или сгинул навеки в вязкой трясине.

Жестокий голод терзал мои внутренности, пересохшее горло горело огнем. Но гораздо сильнейшие муки претерпевала моя душа, изголодавшаяся по мертвецам, в которых находила единственный источник жизни. Ноздри мои трепетали при сладостных воспоминаниях. Я больше не обманывал себя мыслью, что моя противоестественная страсть является просто прихотью воспаленного воображения. Теперь я понимал, что она — неотъемлемая часть моего существа и без нее я угасну, как лампа, в которой выгорел керосин. Я собрал все оставшиеся силы, исполненный решимости любой ценой утолить свой проклятый аппетит. Несмотря на риск, сопряженный с замышленным делом, я отправился на разведку, мрачным призраком скользя в спасительно густых тенях. У меня снова возникло странное ощущение, будто меня ведет некий незримый приспешник Сатаны. Но даже моя погрязшая во грехе душа на миг возроптала, когда я очутился перед родным домом, местом моего отроческого затворничества.

Потом минутное смятение, вызванное воспоминаниями детства, улеглось, и на смену ему пришло всепоглощающее сладострастное желание. За ветхими стенами старого дома скрывалась моя добыча. Секунду спустя я поднял расхлябанную оконную раму и перелез через подоконник. Несколько мгновений я стоял неподвижно в напряженной позе, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Тишина придала мне уверенности. По-кошачьи бесшумной поступью я двинулся по знакомым комнатам — и вскоре раскатистый храп указал мне на место, где я обрету исцеление от страданий. Я позволил себе шумный вздох сладостного предвкушения, когда распахнул дверь спальни. Точно пантера, подкрался я к простертому навзничь человеку, погруженному в тяжелый хмельной сон. Жена и ребенок — где они? Ладно, они подождут. Мои цепкие пальцы нащупали горло спящего…

Через несколько часов я снова прятался в лесу, но теперь украденная сила наполняла мое тело. Три мои безмолвные жертвы спали вечным сном. Только когда яркие солнечные лучи проникли в мое укрытие, я осознал последствия своего безрассудного поступка, вызванного неодолимым желанием получить облегчение от мук. Тела уже, должно быть, обнаружены. Даже самые тупые из местных полицейских наверняка усмотрят связь между произошедшей трагедией и моим бегством из соседнего города. Кроме того, я впервые забыл об осторожности и оставил на месте преступления вполне осязаемую улику, указывающую на меня: отпечатки пальцев на горле убитых. Весь день я трясся от страха. Обычный хруст сухой ветки под моей ногой вызывал в воображении самые жуткие картины. Ночью, под покровом темноты, я обогнул Фенхэм и направился к лесу, простиравшемуся по другую сторону от города. Еще до рассвета мой слух уловил далекий лай гончих псов, недвусмысленно свидетельствовавший о возобновлении погони.

Всю долгую ночь я шел скорым шагом, но к утру силы мои начали убывать. В полдень я почувствовал очередной властный зов гибельного проклятия и понял, что скоро свалюсь с ног от слабости, если не испытаю снова отравного блаженства, которое черпаю лишь в близости возлюбленных мертвецов. До сих пор я двигался по широкой дуге. Коли пойти напрямик, к полуночи я доберусь до кладбища, где много лет назад похоронил своих родителей. Я мог надеяться на спасение только в случае, если достигну сей цели прежде, чем преследователи нагонят меня. Обратившись с немой мольбой к демонам, что правили моей судьбой, я, с трудом переставляя словно налитые свинцом ноги, двинулся в сторону последнего своего убежища.

Господи! Неужто прошло всего двенадцать часов с момента, как я покинул свое ужасное святилище? Каждый мучительно долгий час показался мне вечностью. Но я щедро вознагражден. Тлетворные ароматы, витающие над заброшенным кладбищем, проливаются целительным бальзамом в мою истерзанную душу.

Небо над горизонтом побледнело в преддверии рассвета. Они приближаются! Чутким слухом я улавливаю далекий лай псов! Через считаные минуты меня найдут и навсегда упрячут в тюрьму, где мне суждено изнемогать от неутолимой, всепоглощающей страсти, покуда я не присоединюсь к своим возлюбленным мертвецам!

Нет, я не дамся! Путь к спасению открыт! Пускай это выбор труса, но такой исход лучше, гораздо лучше, чем бесконечные месяцы невыразимых страданий. Я оставлю здесь эти записи в надежде, что кто-нибудь поймет, почему я сделал такой выбор.