Вожак младшей стаи

— Общая знакомая нашлась, — констатировал завуч. — Но как доказать, что фотография сделана именно на Прерии?

— Так вот же мегакот на заднем плане. Этот вид нигде, кроме Прерии, не живёт.

Покопавшись в сети, учитель вынырнул из визоров:

— Вроде, всё сходится, — проворчал он озадаченно. — Но вопрос о том, каким образом вы попали с Прерии на Землю, так и остался открытым.

«Надо же, какой настырный», — подосадовал Федька. А вслух ответил: — Не могу про это рассказать.

— Обещал сохранить в тайне?

— Не обещал, но так надо.

— Кому надо?

— Он не скажет, — вступила в перепалку Нинка. — Не мучайте Федю. Только изведёте и его и себя, но ничего не добьётесь.

— Понимаю. Табу, — ухмыльнулся мужчина. — Ладно, оставайтесь здесь. Гена подойдёт через несколько минут.

* * *

— Зайдите ко мне, — вот и всё, что прозвучало в наушнике. Но генерал Русаков и не нуждался больше ни в чём. Понятно — приглашают на «ковёр».

В кабинете начальника управления сидело несколько незнакомых в штатском и знакомых в форме.

«Великий хурал, — подумалось невольно. — Не к добру». Такого рода сходки, назывались экстренными совещаниями и собирались в моменты, привлёкшие внимание очень влиятельных людей на самом верху. Или по случаям, когда решались вопросы войны и мира.

— Входите Евгений Иванович, — хозяин кабинета дружелюбным жестом указал на стул, отчего недоброе предчувствие стало заметно сильнее — Шевцов не слишком-то расшаркивался с подчинёнными и демонстрировал «демократичность», как правило, держа за спиной готовую к использованию клизму. Ведёрную.

— Мы внимательно ознакомились с материалами по гостям с Прерии. Где, кстати, они сейчас?

— В интернате номер восемьдесят четыре под Питером.

— И чем занимаются?

— Добиваются встречи с одним из воспитанников — Геннадием Калугиным.

— Зачем, интересно, им понадобился этот мальчик?

— Думаю, у одного из объектов возник комплекс вины перед родственниками убитых им наших военнослужащих. Во всяком случае, извещения о смерти он вручает лично. Правда, не признаётся в своей причастности к их гибели. Тем не менее, пытается помочь. Материально. Хотя, существенными суммами не располагает.

— Последним делится? — в голосе одного из штатских слышна издёвка.

— Юношеский максимализм, — вставил словечко генерал Чужаков.

— Так он заметил слежку? — уточнил полковник Сидоренко.

— Несомненно. Но оторваться не пытается и даже общается с наблюдателями, будто пытается подчеркнуть, что они ему ни капельки не мешают.

— И ведь он ваш родственник.

— Так точно. Не кровный, но и не дальний. Приёмный внук. Хотя знакомы мы были не долго, да и не коротко, — Русаков понимает, что пытаться хоть что-нибудь скрывать бесполезно.

— Охарактеризуйте его.

— Смел до наглости. При этом неизменно вежлив. Судя по разговору производит впечатление неглупого человека, широко эрудированного и во многом разбирающегося. Но, если судить по поступкам — не умён, невыдержан и высокомерен. Из широко известных персонажей более всего напоминает поручика Ржевского из Гусарской баллады.

— Прёт напролом, словно дикий кабан, — хмыкнул шеф. — Поделом ему кличка досталась. Так что, Евгений Иванович, мы тут посовещались и решили передать это дело в ведение генерала Чужакова. Хе-хе. Ведь мы действительно имеем дело с чужаками. А вы с ними миндальничаете, словно с родными.

— Как прикажете, Илья Климентьевич, — кивнул Русаков. — Однако, считаю своим долгом предупредить, что применение любого вида насилия по отношению к объектам может привести к непредсказуемым последствиям. У меня шестеро волкодавов до сих пор в госпитале отлеживаются.

— Наслышаны, наслышаны. Так я вас больше не задерживаю.

«Вежливый какой, — подумал Евгений Иванович, идя по коридору Управления. — А в душу наплевал, словно в поганую урну»

* * *

Генка сначала плакал, и Мелкая его утешала. Потом мальчишка вдруг вскинулся:

— Заберите меня к себе на Прерию.

— Там довольно суровый мир, — попытался остудить его горячность Федька. — В лучших школах применяются телесные наказания, а дикие звери насмерть загрызают тех, кто попадётся к ним на зуб. В людях, конечно, больше отзывчивости. Преступности связанной с насилием, почти нет, но плакс и нытиков не жалуют.

— Их нигде не жалуют, — всхлипнул Генка. — И я не нытик. Просто очень огорчился. Обещаю, что буду послушным и старательным и стану учиться на одни пятёрки.

Нах-Нах вспомнил, как два года тому назад почти этими же самыми словами упрашивал отца забрать его с Земли на Прерию. Чуть не прослезился, настолько расчувствовался. Он ведь был таким же городским недотёпой до самого прибытия в Ново-Плесецк. Это уж потом его начали воспитывать, поручая дела, считающиеся взрослыми, и всячески демонстрируя доверие. Нет, ну это надо же — сразу по прибытии вручили боевой автомат и отпустили пострелять на пару с мальчишкой, которого он видел первый раз в жизни. Хотя, отец тогда доверился этому самому мальчишке — расхаживать одному Федьке не позволяли довольно долго.