Воздушный снайпер

— Надо было сперва всем навалиться на первую пару, а после этого — на вторую, — размышлял вслух Лукин.

— Нет, делать это было нельзя, в чем я и сейчас твердо уверен, — решительно возразил Федорин. — Погоду надо учитывать. Оголи мы хотя бы на миг фланг, и оттуда могли бы ударить по Ли-2. Прикрытие, брат, это тебе не свободный бой.

Над аэродромом внезапно появился Ла-5. Летчик выпустил шасси, сел и порулил прямиком на стоянку первой эскадрильи. Сюда мчалась и "эмка", за рулем которой сидел командир полка.

— Да это же Сафронов вернулся! — закричал Лукин, узнав самолет по номеру на фюзеляже. — Вернулся, смотрите!

Федорин перекладывал с руки в руку краги и не сводил глаз с подруливающего самолета.

— Пошли к нему, сейчас все узнаем, — сказал капитан.

У капонира, где остановился самолет, уже был подполковник Голубев.

— Ну, здравствуй, здравствуй, пропавший герой, — жал он руку Сафронову.

— Какой же я герой, товарищ командир, — смутился летчик.

Глаза Голубева потеплели, на лице заиграла улыбка.

— Верно, Золотой Звезды нет, но поступок вы, Карп Иванович, совершили геройский. Докладывали мне о нем.

Вокруг уже собралась почти вся эскадрилья. Друзья наперебой крепко жали руку Сафронова, поздравляли с благополучным возвращением.

— Что с вами произошло, нам в общих чертах известно, — доверительно сказал Голубев, — а вот как попал лейтенант Кросенко под прицел "вульфа", доложите.

Сафронов расстегнул шлемофон, сдвинул набок. Лицо его стало задумчивым.

— Прозевал он заднего "фокку". Хорошо, очередь пришлась по мотору, а не по кабине, — Сафронов посмотрел на стоящего рядом капитана Федорина и, заметив улыбку на его лице, продолжил: — Я приказал ему выйти из боя. До берега Сергей дотянул, но высоты уже не было, пришлось садиться прямо перед собой — на живот. Там много валунов. Сначала крыло отлетело, потом самолет развернуло. Вижу, рядом нет никакого селения, летчик кабины не покидает и помочь некому. Тогда я сел в Таллине, попросил машину, людей и скорее туда. Сергей так и оставался в измятой кабине. Лицо в крови, правая нога переломана, не мог шевельнуться. Мы осторожно его вытащили, отвезли в госпиталь.

Слушали Сафронова молча, никто не перебивал, не задавал вопросов.

— Выживет? — тихо спросил Голубев после минутного молчания.

— Врачи обещали сделать для этого все, — неопределенно ответил Сафронов. — Думаю, обойдется, товарищ командир, и ногу ему сохранят.

— Вот так и надо поступать каждому из нас! — сказал Голубев, оглядывая стоявших вокруг подчиненных, а затем повернулся к Сафронову: — За своевременную помощь попавшему в беду подчиненному объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — ответил Сафронов. Собравшиеся одобрительно зашумели. Протягивая Сафронову открытые портсигары с папиросами, товарищи предлагали:

— Закуривай, Карп!

— Капитан Федорин! — окликнул подполковник командира эскадрильи, — Сафронову разрешаю отдохнуть. В боевой расчет включайте с завтрашнего дня.

Командир полка мог уже позволить даже такую роскошь. Это был не 1941 год; штаты части теперь постоянно соответствовали расписанию, а нагрузка на людей и самолеты не превышала норм. Исключения допускались лишь в периоды, когда проводились наступательные операции наземных войск.

Летчики, технический состав расходились группами. Направился к автомашине и Голубев. Его догнал инженер полка по ремонту майор Мельников.

— Товарищ командир, — обратился он, — истребитель с места вынужденной посадки будем эвакуировать сами?

— Не надо, он же на южном берегу залива. Позвоните инженеру дивизии, пусть пошлет бригаду, им оттуда ближе, — распорядился подполковник.

Оставшийся на командном пункте майор Ганжа встретил Голубева вопросом:

— Что с летчиком?

— Жив, да не совсем здоров, — сказал Голубев. — Сейчас находится в таллинском госпитале.

— Молодец, не растерялся при посадке.

— Если б не валуны, и лечение не понадобилось бы, — сказал подполковник.

— Конечно, наш район — не кубанские степи, — подтвердил Ганжа, разворачивая пачку только что полученных газет. — Здесь то лес, то вода, то камни, и садиться некуда. Надо обязательно навестить Кросенко. Я слетаю на По-2.

— Надо, — согласился Голубев. — Верно, сейчас он слаб, а вот через неделю сделать это можно. Представим его к награде?

— Он ее заслужил, — ответил заместитель командира полка по политчасти.

— Читал нашу "Победу"? — спросил Ганжа, переходя На неофициальный тон и протягивая подполковнику дивизионную газету. — Тут напечатана твоя статья. Думаю, очень полезна будет молодым летчикам.

— Дай-ка сюда, посмотрю.

Голубев раскрыл газету, стал читать. В статье говорилось, сколь важна слетанность пары, как первичной огневой единицы, о роли ведущего и ведомого, их взаимодействии в бою, путях повышения летного мастерства. Заканчивалась она словами: "Чтобы стать настоящим истребителем, летчику нужны три качества: хорошая осмотрительность, умение отлично пилотировать самолет и сочетать маневр с метким огнем, постоянное стремление к наступательному бою".

— Надо, Василий Федорович, провести в эскадрильях комсомольские собрания, — предложил замполит.