"Дорогая Татьяна Дмитриевна! — начал письмо Голубев. — Трудно мне говорить с вами. Каждое слово я вырываю с болью из сердца, словно повязку с незажившей раны. Нелепо, конечно, утешать вас. Для такого горя нет слов, чтобы сгладить боль. Гибель Михаила Яковлевича для всех нас — большая и тяжелая потеря. Я много раз летал вместе с ним на задания и видел его в бою. Это был настоящий Герой. Мы поклялись жестоко мстить врагу за смерть нашего друга, вашего мужа и отца маленькой Вали. Его портрет, дорогая Татьяна Дмитриевна, повесим в нашей землянке, чтобы Михаил всегда был с нами. Имя его войдет в историю нашей части, и после войны люди будут знать, какими были герои, завоевавшие Победу".
Дальние острова
В начале мая 1943 года в авиаполк поступил приказ: часть истребителей полка перебазировать на другую точку, группу возглавить майору Голубеву. Другая точка — это небольшой аэродром на острове Лавенсари, расположенном примерно в ста километрах западнее Кронштадта, почти в центре Финского залива. Летчикам это место было знакомо. Они, случалось, производили здесь вынужденные посадки на поврежденных в бою самолетах.
Ознакомившись с приказом, Голубев сразу взялся за подготовку к перебазированию: наметил состав группы, порядок перелета, провел беседу с летчиками об особенностях посадки на островной аэродром с ограниченной взлетно-посадочной полосой.
К вечеру того же дня двадцать "лавочкиных" приземлились на небольшой площадке острова Лавенсари.
На новом месте освоились быстро. Наладили радиосвязь с Большой землей, в аэродромных постройках разместили командный пункт и жилье. Оборудовали укрытия для хранения топлива и боеприпасов.
Но воевать на новом месте Василию было не суждено.
— Вам телеграмма, товарищ майор, — протянул Василию документ оперативный дежурный.
Голубев пробежал глазами печатный текст. Сообщалось, что 61-я истребительная авиационная бригада преобразована в 1-ю гвардейскую истребительную авиационную дивизию. Голубеву предписывалось прибыть к новому командиру дивизии полковнику Корешкову.
— А по радио ничего не сообщали? — обратился он к оперативному дежурному.
— Нет.
На аэродром, где был штаб дивизии, Голубев вылетел на истребителе. Полковник Корешков, приняв доклад, встретил подчиненного приветливо.
Они хорошо знали друг друга. Год назад Владимир Степанович Корешков был командиром 4-го гвардейского полка. Потом ему поручили возглавить соседнюю штурмовую авиационную дивизию. И вот теперь он принял командование истребительной дивизией, куда входил и 4-й гвардейский. Голубев уважал командира за уравновешенный характер и высокое летное мастерство. Манера обращения Корешкова с людьми, спокойствие, рассудительность, ровная требовательность к подчиненным — все это как-то сразу вызывало к нему симпатию. Расспросив коротко о боевой работе на острове, Корешков вдруг без объяснений сказал:
— Принимайте полк, товарищ майор.
— Как принимать? А подполковник Борисов? — удивился Голубев.
— Не волнуйтесь, — успокоил его командир дивизии. — Ваше назначение нисколько не оскорбит самолюбие Борисова. Его назначили в другую часть, да и долечиться ему надо. — И уже строже добавил: — Это приказ генерала Самохина, так что все решено.
Несколько дней назад, когда шел разговор о кандидатах на должность командира полка, повели речь и о Голубеве. Корешков прямо спросил начальника штаба дивизии подполковника Ройтберга:
— Почему его вы считаете самым достойным?
— Он мыслящий летчик, — ответил тот.
— Да, но ведь есть офицеры постарше и возрастом, и званием, — уточнил полковник, пристально разглядывая собеседника из-под надвинутого на глаза лакированного козырька фуражки.
— Есть, конечно, — подтвердил Ройтберг. — Однако солдатской смекалкой, каким-то неуемным стремлением к поиску нового в тактике, да и организаторскими способностями, пожалуй, он их превосходит.
— А знаете, я тоже так думаю, — улыбнулся Корешков. — Голубев действительно самый достойный. И очень хорошо, что наши мнения полностью совпадают.
— Вчера я докладывал эти соображения командующему ВВС флота, — продолжил после некоторой паузы комдив. — Выбор он одобряет.
Приказ — не предложение. Его нужно выполнять! Голубев только осведомился:
— Когда принимать?
— Прямо сейчас, — ответил Корешков. — А старшим вместо себя назначьте на Лавенсари командира эскадрильи капитана Цыганова.
Принять полк от командира, заместителем которого был много месяцев, а к тому же еще длительное время исполнял его обязанности, труда не представляло. Все дело свелось фактически лишь к составлению положенного в таких случаях акта да разрешению некоторых мелких формальностей. Так, начав войну начальником парашютно-десантной службы отдельной эскадрильи, Голубев через два года возглавил полк. Его служебный рост был закономерным.
Собственно, нельзя сказать, что это редкий, тем более исключительный случай. У войны свои мерки времени. Фронтовой день по приобретенному жизненному опыту, насыщенности событиями иногда равнялся месяцу, а то и году.