Воздушный снайпер

Всю ночь — вместо объявлений о воздушной тревоге — городское радио передавало музыку, песни. Очень взволновала тогда ленинградцев пламенная речь писательницы Ольги Берггольц. "Блокада прорвана, — говорила она. — Мы давно ждали этого дня. Мы всегда верили, что он будет. Мы были уверены в этом в самые черные месяцы Ленинграда — в январе и феврале прошлого года. Наши погибшие в те дни родные и друзья, те, кого нет с нами в эти торжественные минуты, умирая, упорно шептали: "Мы победим". Они отдали свои жизни за честь, за жизнь, за победу Ленинграда. И мы сами, каменея от горя, не в силах даже облегчить свою душу слезами, хороня в мерзлой земле их без всяких почестей, в братских могилах, вместо прощального слова клялись им: "Блокада будет прорвана. Мы победим". Мы чернели и опухали от голода, валились от слабости с ног на истерзанных врагом улицах, и только вера в то, что день освобождения придет, поддерживала нас. И каждый из нас, глядя в лицо смерти, трудился во имя обороны, во имя жизни нашего города, и каждый знал, что день расплаты настанет, что наша армия прорвет мучительную блокаду".

Как-то Голубев вернулся с командного пункта полка в эскадрильскую землянку в приподнятом настроении. Кожанов уже отдыхал после полетов. Он сразу заметил перемену в поведении друга.

— Ты чего это такой веселый? — спросил Петр.

— Скажу, и ты повеселеешь, — ответил, загадочно улыбаясь, Василий, неторопливо снял реглан, причесал короткие, вьющиеся волосы, сел.

— Да не тяни же, — вскочил Петр с кровати.

— Есть распоряжение И-16 сдать в соседний полк. А две наши эскадрильи поедут в тыл. Переучиваться, — Василий чуточку помолчал, чтобы подзадорить друга, и продолжил: — на истребитель Ла-5!

— Вот это да! Наконец-то дождались! — воскликнул Кожанов, глаза его сразу заблестели. — Когда же отбываем?

— Завтра, — сказал Василий. — Иди, порадуй летчиков, а я тут уточню кое-что с инженером полка. Пусть начинают готовить самолеты к передаче.

Старшим группы переучивания назначили утвержденного заместителем командира полка капитана Голубева, а третью эскадрилью от него принял капитан Кожанов. Начались понятные в таких случаях хлопоты. Работы хватило. Техники делали все, чтобы у соседей истребители могли подняться в бой. Командование полка отбирало в убывающие эскадрильи опытных командиров звеньев и летчиков, способных освоить новый истребитель Ла-5 в кратчайший срок. Штаб готовил документацию.

Утром Голубев и Кожанов упаковали вещи. Хромовые ботинки, суконные брюки, шинели втиснули в вещевые мешки и чемоданы. При себе оставили шапки-ушанки да летное обмундирование: стоял крепкий мороз, а в тыл им нужно было отправляться на неутепленном транспортном самолете.

Сославшись на дела, Василий заторопился на аэродром. Он слукавил: никаких дел у него не было. Просто захотелось в последний раз побывать наедине со своим надежным боевым другом — истребителем И-16 с двумя тройками на борту. Увидев командира, техник самолета поднял было руку к головному убору. Но капитан остановил его:

— Не надо рапорта.

— Жду представителя от соседей, — произнес техник, вытирая руки паклей. — К передаче наш "ишачок" готов.

— И не жалко машину? — спросил Голубев.

— Очень жалко, товарищ капитан, да что тут поделаешь, — вздохнул техник, — приказ!

Василий мягко хлопнул по крылу самолета, подошел к хвосту, бросил взгляд на кабину. Разбитый в недавней схватке "мессером" плексигласовый козырек был уже заменен другим. Мелкие пробоины в плоскостях и фюзеляже — аккуратно залатаны. Плотнее обычного прилегали к своим местам капоты мотора. Сколько же боевых ран получил этот самолет! Но и сейчас он будто говорил летчику всем своим видом: готов по твоей воле сразу взмыть в небо.

— Прощай, друг. Пройдет немного времени, и я сяду в кабину истребителя Ла-5, — в раздумье произнес капитан. — Но тебя, сослужившего мне добрую службу, никогда не забуду, а твой бортовой номер попрошу разрешение написать на новом самолете.

Голубев вздохнул и зашагал к землянке. Здесь уже готовились к посадке в транспортник. Впереди гвардейцев ждала учеба. А за нею — грядущие бои.

Новые крылья

1

Когда Ли-2 зарулил на стоянку тылового аэродрома, фронтовики вышли из кабины на землю, они сразу оказались в обстановке, от которой давно уже отвыкли. Кругом тишина. Из раскинувшейся недалеко деревни доносились детские голоса, мычание коров, лай собак и пение петухов. Еще вчера были вылеты, жестокие воздушные бои, постоянное, почти изматывающее напряжение. А сегодня — мирная неторопливость, чистое небо, тихая трудовая жизнь... Удивительная перемена!

Устроились быстро. В первый же день оборудовали под жилье пустовавшие деревенские хаты. Временные аэродромные постройки приспособили под классные комнаты. Тут же разработали жесткое расписание занятий. В организацию учебы Голубев окунулся с головой. По существу, это и было его основной обязанностью — как заместителя командира авиаполка по летной подготовке, старшего по должности в гарнизоне.