Воздушные стены

— Потому что я чувствовала нечто подобное в Убежище много раз, — обеспокоенно ответила Альда. — Словно я вспоминала что-то, вспоминала то, что случилось здесь в далеком прошлом. Иногда, когда я спускалась по лестнице или бродила одна по пустым залам, я чувствовала, что уже когда-то была здесь раньше.

— Словно дейяву (это был технический термин на языке Вос для этого явления)? — обстоятельства показались Джил интересными.

— Не совсем.

— Словно унаследованные воспоминания, подобно тем, что передаются от родителей детям в некоторых семьях? — тихо спросила Джил. — Ты говорила мне, что твоя семья была ответвлением рода Дейра.

Альда обеспокоенно оглядела ее в смутном желтоватом свете лампы.

— Но память переходит только от отца к сыну, — сказала она мягко. — И Элдор рассказал мне однажды, что его воспоминания о других жизнях были словно его собственные воспоминания. Очень ясные, словно видения. А мои — просто чувства.

— Может быть, женщина наследует память иначе? — предположила Джил. — Может быть, она у женщины не так определенна и поэтому не использовалась веками, потому что в Доме Дейра не прерывалась мужская линия. Может, раньше тебя не тревожили воспоминания, потому что в этом не было необходимости. — Джил наклонилась вперед; зерно в мешке, на котором она сидела, тихо зашуршало, и по крошечной комнате распространился затхлый запах.

— Я помню, очень давно Ингольд сказал мне, что отец Элдора не помнил ничего из жизни Дейра, потому что в этом не было настоящей необходимости, что воспоминания могут наследоваться через одно, два, три, а иногда и больше поколений. Но он сказал, что они проснулись у Элдора потому, что в них была необходимость.

Минальда сидела тихо, наблюдая за своим ребенком, таким реальным, играющим у нее на коленях. Ее распущенные волосы скрывали лицо, но когда она заговорила, голос был мягок и полон сомнения.

— Я не знаю, — сказала она.

Джил быстро встала.

— Я думаю, это здорово, — объявила она.

— Ты думаешь? — спросила Альда робко.

— Вот черт! Конечно... пойдем со мной. Пойдем со мной. Посмотрим, что ты сможешь вспомнить.

Морозы крепчали, снег покрыл Долину, превратив ее в самодовлеющий мир сплошной белизны. Джил и Минальда продолжали свои, хотя и беспочвенные, исследования Убежища Дейра.

Они забрались на четырнадцатый и пятнадцатый ярусы, где Майо Трана разместил свою резиденцию. Священник принял их приветливо в своей собственной церкви, расположенной в западной части на нижних ярусах, окруженный своей собственной стражей.

Они исследовали переполненные трущобы, теснящиеся вокруг лестниц на пятнадцатом ярусе, не услышав ничего, кроме тягучей южной речи пенамбрцев, и побывали в темных пустых залах, тянущихся дальше. Вооружившись, словно Тезей, клубками бечевки, они пересекли мили и мили темных залов, пропахших плесенью и сухой гнилью, и пыль веков поднималась от их ног, словно туман окутывал землю. Они нашли чуланы, часовни и оружейные, заполненные проржавевшим оружием. Они нашли остатки мостов, соединявших когда-то проходы на четырнадцатый и пятнадцатый ярусы, тонкую паутину тросов, скрываемых сгущающимися у потолка тенями. Они нашли кельи, выбитые почти под потолком, превращенные в настоящие лабиринты сваленной там мебелью, изготовленной в незнакомом стиле и украшенной бегущими цветными линиями и алмазами, вправленными в золотые листы. Они миновали запертые кельи, кишащие крысами, и продовольственные склады, оставленные неизвестными спекулянтами.

Они обнаружили вещи, назначения которых не могли понять. Это были полуистлевшие пергаментные свитки, исписанные какими-то полувыцветшими знаками, прочесть которые было уже невозможно, это были странные, загадочные маленькие многогранники из молочно-белого стекла. Каждый такой многогранник был размером в три четверти длины пальца Джил, назначение его было неизвестно, и разгадать его было невозможно...

— Нужно сказать Алвиру о тех пергаментных свитках, которые мы нашли, — заметила Джил на обратном пути из отдаленного угла пятого яруса. Круг чистого света от их лампы колыхался под ногами. Здесь было теплее, нависшие стены пустого прохода в полном безмолвии давили на них. Абсурдные тени плясали по стенам, искривляясь в свете пламени, словно ночные бабочки вокруг крошечной свечи. Джил почувствовала жгучую зависть к беспечной, бездумной способности Руди и Ингольда вызывать свет. «Проклятые колдуны, возможно, даже никогда не задумывались над этим».

— Я скажу, — согласилась Минальда, поднимая лампу, чтобы лучше видеть. — Он и аббатиса Джованнин уже ссорились из-за письменных источников. Алвир хочет создать летопись Убежища.

— Он должен. И у него должна быть собственная хроника.

— Да, ты права, — Альда была достаточно подкована Джил разными сведениями по истории, чтобы понять, что точка зрения Церкви на определенные события радикально отличается от светской. Но если не о чем писать, никто хроник и не ведет.

— Здорово, — подхватила Джил, — когда через три тысячи лет все это повторится снова, все снова будут в такой же гнилой дыре, в которой оказались мы сегодня.