Воздушные стены

— Тогда ты поймешь, что после всего этого время для меня ничего не значило. Сколько мне его потребовалось, чтобы покинуть Сивардские горы, я не знаю. Пожиратели мелких насекомых не считают дней. Частью мозга я понимал, что я человек и колдун, но меня это мало волновало. Возможно, это был лишь траур. Я прятался в скалах и в одиночку полз сквозь мокрую траву. Я был ничем... ничем. Но в глубине души я оставался человеком, и, пока я медленно полз на восток уже далеко в пустыне, у меня появилось желание отыскать Угловую башню Дейра в Ренвете у перевала Сарда. Это было человеческое желание, гораздо выше того, что могла почувствовать змея. И добиться его исполнения мог только человек. Так я стал человеком. Я не знал, — тихо закончил он, — что этот призыв исходил от тебя, мой друг.

Ингольд вздохнул:

— Наверное, бездумно ползать и извиваться было удобней, змей-маг.

Линия, появившаяся в углу широкого кривого рта, слабо обозначила улыбку.

— Жить на земле приятно, — отозвался Вос, — но компания становится надоедливой. Во всяком случае, я до самой могилы буду испытывать ужас перед грифом.

— Да, — согласился, вспоминая, Ингольд, — помню, многие годы меня мучили кошмары с собаками.

— Э... э? — проскрипел тонкий голос.

Нэн, ведьма, внезапно возникла в кругу, ее тусклые глаза сверкали злобой.

— Так приготовить тебе сверчковый суп, змей-маг? А тебе жирную мышь, Сэр Кот? Или вы собираетесь здесь стоять, пока не свалитесь от голода?

— Мама! — воскликнула шокированная Кара. — Это...

— Я сама знаю, что это, девчонка, — едко огрызнулась она. — Говорят тебе, дай бедным мужикам перекусить перед тем, как они начнут бахвалиться былой храбростью.

Сгорбленная спина заставляла ее задирать голову, чтобы смотреть на них, и Руди поймал себя на мысли, что ей не хватает лишь черной шляпы и метлы.

— Спасибо, — произнес с мрачным видом Ингольд. — Ваша забота трогает меня до глубины души.

— Ха! — проворчала она и заторопилась прочь, к уютному местечку, которое, догадался Руди, было общей кухней. В дверях она повернулась и погрозила деревянной ложкой. Густая паутина седовато-белых волос спадала на ее костлявые плечи, а глаза сверкали на хищном лице.

— Душа, в самом деле! — продолжала она. — У колдунов нет души и сердца. Я знаю, что говорю, так как одна из них, и сердца у меня не больше, чем у сорокопута.

С этими словами она скрылась из виду.

— Она права, — проговорил мягко Ингольд. Вос был шокирован, а Кта засмеялся.

— Алвир обеспечивает корпус колдунов тем же, чем и стражу, — объясняла Джил, пока Кара, ее мать и худая рыжая девочка подавали им овсяный хлеб и тушеное мясо из общего котла. — Бектис все еще обедает за высоким столом — думаю, потому, что еда там лучше, но полагаю, что они оба, он и Алвир, скоро останутся в одиночестве. — Она ухмыльнулась, взглянув на Альду, которая сидела по-турецки на шкуре бизона между Руди и заснувшим принцем Тиром, разделяя радость неожиданного пиршества.

Руди блаженно замурлыкал, не в силах скрыть счастье. Впервые за последние два месяца он был вымыт, выбрит и спокоен, и новизна всего этого доставляла ему удовольствие. Он был рядом с женщиной, которую любил, и среди таких же колдунов, как и он сам. Во время путешествия он даже не подозревал, что такое возможно. «Как странно, — мелькнула у него мысль, — заснуть под крышей».

Он отыскал под мехами руку Альды, которая счастливо улыбалась.

В тусклом свете ее лицо казалось более уверенным в себе — менее смазливым, но более красивым, алогично подумал Руди.

«Джил тоже изменилась», — решил он, разглядывая худую, похожую на сухопарого подростка девушку, сидящую рядом с Ингольдом на полу. Она стала нежной, хотя физически, наоборот, окрепла. Глаза у нее были добрые, но жесткие линии в углах рта говорили о жизненном опыте, который она приобрела за эти два месяца.

«Ладно, что за черт, — подумал он. — Мы все изменились. Даже старый Ингольд».

Может быть, позже старик вновь обретет ту безмятежность, с которой раньше смотрел на мир. Кво сломал что-то внутри него, и Руди надеялся, что это излечимо.

После первых приветствий и новостей Ингольд погрузился в молчание. Он не произнес ни слова. Не сказать, что в комнате стояла мертвая тишина. Когда хор чавкающих ртов утих, нашлись и новости, и истории о приключениях, и большинство из них исходило от Руди, Джил и Альды.

Сейчас, как и тогда, глаза старика не перескакивали с одного лица на другое — не пытаясь оценить, на что все они годны, хотя этого можно было ожидать. Сейчас Ингольд лишь знакомился с ними — добропорядочные жены и любители чая, хулители, которые допустили разрушение Кво, да один-единственный ведущий аскетическую жизнь высохший старик-отшельник и бродяга, по случайности оказавшийся таковым в середине жизни. Все они были той силой, с которой Ингольду предстояло работать, силой, отданной под его начало.

«Неудивительно, что он выглядит, словно перегрелся», — подумал Руди.

— Теперь, — наконец произнес Ингольд в завершение приятной трапезы, ласково обняв Джил за плечи. — Покажите, что вы обнаружили.

Словно по команде, Джил и Альда вскочили на ноги.