Воздушные рабочие войны. Часть 2

Константин только прибыл в Керчь, когда услышал об уничтожении на одном из участков фронта немецкого танкового батальона. Долг и чутье журналиста погнал его туда, на место событий. Он даже не стал дожидаться Мишку, своего фотографа. В конце концов, фотографии он и сам сделает, не впервой. И чуйка не подвела! На узком, ровном, как стол участке фронта закопченными грудами металла были разбросаны танки. Задранные или наоборот уткнувшиеся в землю короткие окурки стволов, покрытый сине-черными оплавленными потеками, торчащий в разные стороны острыми краями, развороченный снарядами металл башен, куски гусениц. Некоторые остовы еще слабо чадили. Большая часть машин уничтожена прямо на позициях обороняющихся войск. На остатках позиций… Раздавленные, перерытые бомбами, снарядами и гусеницами тяжелых машин траншеи трудно назвать позициями. И трупы… Красноармейцев и немцев. Густо! Кое-где друг на друге! И сладковато-приторный, тошнотворный запах смерти вперемешку с гарью. Константин защелкал «Лейкой».

— Это еще поубирали, — пояснил сопровождающий его комбат Гасанов, — остались в основном немцы и наши, которые старые. Вечером уберем. Жарко сейчас, — он стащил с головы выцветшую пилотку и вытер струящийся по лицу пот, оставив грязные разводы. Симонов кивнул. Старые раздувшиеся трупы надо убирать в костюмах химзащиты, а в такую жару в них не наработаешься. С высотки, возвышающейся над равниной чуть западней, длинно застрочил пулемет, и послышалась заполошная стрельба. — Опять полезли. Неймется им, — комбат сплюнул.

— Вам, наверное, туда надо? — Константин кивнул в сторону стрельбы.

— Нет, — Гасанов махнул рукой, — там сейчас третий батальон. А мы второй линией стоим.

— А в этом бою, — Костя кивнул на танки, — участвовали? Гасанов кивнул. Константин не удержался и щелкнул капитана на «Лейку».

— Не надо, товарищ корреспондент, — поморщился комбат, — вон, лучше ребят фотографируйте. Это они тут стояли, — он махнул рукой в сторону группы бойцов, метрах в трехстах от них обновляющих полуразрушенную линию окопов.

— Расскажите, как удалось столько танков набить? Сколько здесь, — Константин окинул поле, на глаз прикинув количество сгоревших машин, — полсотни?

Гасанов кивнул:

— Пятьдесят шесть. Здесь. И там, — он кивнул на высотку, — за высотой еще с десяток. Может больше. Немцы там. Что увидели в оптику, то посчитали.

— Как же вы их? — с интересом посмотрел на капитана Костя, готовясь услышать интересную историю боя.

— А это не мы, — капитан закусил губу.

— Как не вы?! А кто?!

— Пойдем, — Гасанов развернулся и пошел в тыл. Пришлось шагать следом. Они прошли метров пятьсот в полной тишине. Пересекли небольшой овраг, судя по разбросанным повсюду окровавленным бинтам во время боя здесь бы перевалочный медицинский пункт. А за оврагом их ждали два холмика. Один большой, с воткнутым сверху искореженным немецким карабином и нашей каской, висящей на нем. И второй поменьше с маленькой пирамидкой, аккуратно сколоченной, судя по всему из досок, бывших когда-то бортом грузовика и фанерной звездочкой сверху. — Там наши, — показал Гасанов на холм побольше. — А танки они остановили, — он кивнул на пирамидку, — нам нечем было. Мы умирать готовились, — комбат тяжело вздохнул. Константин подошел поближе и вчитался в строчки, написанные химическим карандашом на желтовато-серой обратной стороне крышки из-под снарядного ящика, накрепко приколоченной к пирамидке. Он с удивлением посмотрел на Гасанова и снова на табличку: «Семина, Хайруллина, Полторак, Голенко, Лактионова, Каюмова, Трушина, Край»

— Но как?