Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья

От неожиданности, Сашка шумно грохнулся на стул.

– Да ладно тебе. Такими вещами не шутят, – несколько обиделся будущий отец. – Ты же говорила, что к терапевту пойдешь. Как он определил?

Мария, не оборачиваясь, застегивая халат, равнодушно пояснила:

– Сначала к терапевту, потом к гинекологу . . . .

Муж растерянно спросил:

– Маша, что теперь делать?

Женщина прошла ко второму стулу, села рядом с ошарашенным мужем, бесстрастно произнесла:

– Рожать.

– Ты же одна останешься с ребенком? Кто тебе поможет? – нервничал муж.

– Саша, в самом деле, женщины и в войну рожали. А тут мир и благодать. Успокойся. Подумаем – придумаем. Может, тебя до весны оставят, может, пойдешь с весенним призывом. Ты же знаешь, как у нас учреждения работают? Ты только на учет в военкомате встал. Пока разберутся, пока выяснят. Вот и весна!

Сашка звонко хлопнул тарелками о стол.

– Здесь ты ошибаешься. Видимо, в наших военкоматах армейская дисциплина. Здесь у нас ни один призывник не скроется. Работают быстро и на совесть!

Мария с немым вопросом на лице, уставилась на мужа.

– Да, да! Повестку принесли.

– Когда? – с трудом выдавила женщина.

– Что когда? – не понял призывник. – Когда принесли? Сегодня получил на вахте внизу. Даже расписался в получении в специальной книге. Дежурная сказала, чтобы потом не отвертелся.

– Когда явиться?

– Пятого октября, с вещами в военкомат.

– Как с вещами? Там же вроде комиссию сначала проходят?

Муж подошел к жене, бережно ее обнял, прижал к себе.

– Маша, я уже прошел комиссию. Просто скрыл, не сказал . . . ну, чтобы . . . раньше времени не расстраивать.

Губы у беременной женщины затряслись, по щекам побежали тонкие, прозрачные ручейки слез.

– Маша, Машенька, Машуля, – муж нежно целовал жену в лоб, губы, глаза. – не надо плакать, тебе теперь нельзя. Вас теперь двое.

От жалости и нежности мужчины, спазмы перехватывали горло. В этот момент на Машу навалилось самое большое горе в ее еще совсем молодой жизни. Она не радовалась малышу, она страдала от приближающейся разлуки с самым близким, самым любимым человеком на земле. Если бы ей позволили, она прямо с пузом отправилась за ним следом. Жила бы в любых условиях, только рядом. Только бы видеть его лицо, чувствовать его тепло, заботиться о нем.

– Пятое? Это . . . через . . . два . . . дня, – рыдала несчастная женщина.

– Машуля, через . . . целых . . . два дня, – успокаивал муж. – Я уволюсь, ты возьмешь за свой счет. Мы вместе проведем эти два дня. Все обсудим, все решим.

В связи с уходом мужа в армию, Михалыч подписал подопечной заявление на отпуск за свой счет. Супруги, действительно, провели вместе последние два дня перед расставанием на полтора года, причем, разлука теперь усложнялась беременностью и рождением первенца. Все это время они спорили до хрипоты, как лучше поступить Марии. Саша предлагал рассчитаться с завода и вернуться в Приморск к родителям. Ее и его родители, безусловно, ответственно позаботятся о беременной женщине, создадут ей хорошие условия. Рядом с близкими людьми ей будет спокойнее и не так тоскливо, помогут с малышом, ведь у нее нет ни знаний, ни опыта по уходу за новорожденными.

Мария, в свою очередь, воинственно отстаивала личные интересы. Она даже мысли не допускала, чтобы уволиться с работы. Что ей тогда останется? Валяться в родительском доме на кровати, да в ожидании писем бегать к почтовому ящику? От такой перспективы можно умом тронуться. В двухмесячном декрете она еще насидится дома, еще послоняется от ничего неделанья.

– Ты пойми, – приводила она все новые и новые доводы в защиту своего решения, – если я уволюсь и, тем более, уеду, у нас отберут комнату.

– Да и фиг с ней. Вернемся – получим другую. Мне твое здоровье дороже всего на свете, – злился призывник.

– Что со мной случится? Буду наблюдаться у врача, выполнять все предписания. Молодая, здоровая, с плодом все в порядке. Чего ты паникуешь?

– Я хочу как лучше для тебя и ребенка.

– Саша, я обещаю тебе, что прямо на следующий день после оформления декрета, тихим ходом – по железной дороге, отправлюсь в родные места, под крыло к родителям. Теперь с детьми сидят год. Там ты вернешься и все вместе двинемся в Солнечный. Зато комната останется за нами и Ольга за ней присмотрит.

Саша делал понимающее лицо, брал тайм аут, потом все начиналось сначала. Его можно было понять: оставлять любимую женщину без участия и помощи не хотелось. Здесь у них не было родственников, а полноценные дружеские отношения еще ни с кем не сложились.

Пятого октября, в восемь часов утра, супруги Гордеевы пришли к военкомату, что называется, с вещами. Из вещей, согласно утвержденного военкоматом перечня, в рюкзаке находились самые необходимые предметы и запас еды на два дня. Правда, этими продуктами в течение двух дней можно было накормить среднестатистическое отделение солдат. Судя по увесистым рюкзакам других призывников, народ не полагался на скорое государственное обеспечение.