Вот так мы теперь живем

Он был приятной наружности, лет сорока, но с манерами человека много моложе, худощавый, росту ниже среднего, с темно-каштановыми волосами, в которых, если бы не краска, проблескивала бы седина. Улыбка, постоянно игравшая на его правильном лице, могла бы показаться любезной, не противоречь ей цепкий холодный взгляд. Одевался мистер Альф с величайшей простотой и величайшей тщательностью, был холост, владел домом на Беркли-сквер, где давал превосходные обеды, и держал в Нортгемптоншире нескольких охотничьих лошадей. По слухам, «Вечерняя кафедра» приносила ему шесть тысяч фунтов в год, и тратил он из них примерно половину. Он был на дружеской ноге с леди Карбери, которая с неустанным рвением заводила и поддерживала полезные знакомства. Мистеру Альфу она написала следующее:

Любезный мистер Альф!

Откройте мне, кто написал разбор свежей поэмы Фицджеральда Баркера. Впрочем, я знаю, Вы мне не скажете. Я не припомню такой блистательной критики. Думаю, бедняга до осени не посмеет смотреть людям в глаза. Что ж, поделом ему! Я терпеть не могу тех якобы поэтов, которые пронырством и лестью делают своим книгам известность. Я не знаю никого, к кому свет был бы добрее, чем к Фицджеральду Баркеру, однако ни у кого эта доброта не доходит до того, чтобы прочесть его стихи.

Не удивительно ли, что некоторые приобретают славу популярного автора, не добавив отечественной литературе ничего достойного? Такая дутая слава создается неустанным самовосхвалением. Превозносить себя и выманивать похвалы у других – целая отрасль нового ремесла. Увы мне! Хотела бы я сыскать школу, где давали бы уроки такому бедному новичку, как я. Как ни противны мне подобные ухищрения и как ни восхищает меня упорство, с которым «Кафедра» им противостоит, я настолько нуждаюсь в поддержке моих скромных усилий и так тяжело и честно тружусь ради возможности получать доход от писательства, что, представься мне такая возможность, пожалуй, спрятала бы честь в карман, отбросила высокие чувства, говорящие, что похвалу нельзя покупать ни деньгами, ни дружбой, и унизилась бы до недостойного искательства, лишь бы сказать однажды с гордостью, что успешно обеспечиваю детей плодами своего пера.

Впрочем, я не дошла еще до такого падения и посему смело говорю Вам, что буду ждать, не с озабоченностью, а с глубоким интересом, что напишет «Кафедра» о моих «Преступных королевах». Я смею думать, что книга, пусть и написанная мной, сама по себе значительна и потому заслуживает некоторого внимания. Ничуть не сомневаюсь, что все мои неточности выставят напоказ, а мою самонадеянность заклеймят позором, но, полагаю, обозреватель сможет засвидетельствовать, что очерки жизненны, а портреты прописаны основательно. По крайней мере, Вы не позволите сказать, что лучше бы я сидела дома и штопала чулки, как Вы отозвались недавно о бедной миссис Эффингтон Стаббс.