Вот так бывает (СИ)

— Это? — она хихикнула. — Не может быть, что ты его не помнишь. Это же Ромка! Ну, Ромка! — повторила она, когда я нахмурила брови. Имя мне ни о чем не говорило. — Он пришёл в конце десятого класса. Наши пацаны постоянно над ним прикалывались. У него хохолок был смешной такой.

Я вглядывалась в лицо Ромы, но никакого мальчишки с хохолком не помнила.

— В одиннадцатом классе мы с тобой и ещё с другими девчонками написали на четырнадцатое февраля ему Валентинки с признанием в любви. Хоть это ты помнишь?

И тут я издала смешок. Невероятно! Я же никогда не воспринимала его. И имени не запомнила, не удивительно! Он пришёл в нашу школу тихоней и ушёл таким же тихоней. Я обращала на него внимание лишь тогда, когда участвовала в розыгрышах. И то! Это было не столь запоминающимися событиями. Посмеялась и забыла.

Я посмотрела на него ещё раз, и в эту же секунду он оторвал взгляд от своего бокала. Мы встретились глазами. Роман кивнул, я почему-то не стала реагировать, отвела смущённо взгляд, переключилась на Веру с Ликой. Они вспоминали побеги с урока биологии. Но мой разум блуждал вовсе не там. Я вспоминала День Святого Валентина…

Тринадцатого февраля к нашей парте подошла Лизун — так мы называли Лизу-альбиноса, она была похожа на привидение, при этом всегда с шилом в одном месте.

— Мы хотим разыграть Ромашку, — сказала она вполголоса, чтобы нас не подслушали.

Машка выпрямила спину.

— Кто — мы?

— Я, Женька, Медуза и Светка. Подключайтесь! Чем нас больше, тем забавнее будет наблюдать за его реакцией, — она хихикнула, поглядывая на светловолосого мальчишку, сидящего за последней партой.

Я обернулась, чтобы посмотреть на него, но Лизун шикнула.

— Дура, не смотри на него! А то поймёт.

— Что надо делать? — с готовностью спросила Машка.

— Писать Валентинки.

Плюс этой игры был в том, что все эти письма были анонимными. Я ввязалась в это только потому, что участвовала Машка. На самом деле было забавно, ведь это не просто признания в любви. Мы писали пошлые письма с эротическим контекстом. Делали мы это в столовой, а пока писали, ухохатывались.

На следующий день после уроков мы вскрыли ящик любви и раздали Валентинки. На столе Ромы лежала гора. Мы силились не смеяться. Он открыл одну, прочитал, покраснел. Открыл другую, кашлянул. После третьей превратился в помидор. Мальчишки ничего не понимали, пытались заглянуть, но Рома их прогонял. После четвёртой он сгрёб все Валентинки в портфель и вышел из класса. И тут произошёл взрыв. Мы хором прыснули и долго не могли успокоиться…

Смех эхом отозвался в мозгу, а потом вернулась музыка ресторана, гул голосов, звон бокалов. Передо мной стояло блюдо из мяса. Бывшие одноклассники пили коньяк за встречу. И я немного выпила, а позже почувствовала себя нехорошо. Коньяк никогда не нравился мне. В помещении как будто стало душно, воздуха не хватало.

Я сказала Машке, что скоро вернусь и вышла из-за стола. Она так была увлечена разговором с Петькой, что не поняла меня.

На улице я почувствовала себя лучше. Прохладный ветерок обдувал щёки. Внутри поселилось неприятное чувство, будто зря я сюда пришла. Да, одноклассники. Да, дружили. Но школа давно осталась в прошлом. Они стали другими, у каждого своя жизнь — у кого-то сложилось всё удачно, а кто-то, как и я, оказался побит судьбой.

— Тебе плохо?

Я резко обернулась. На верхней ступеньке стоял Роман. Его русые волосы переливались в свете фонарей. Высокий и стройный. Если сравнивать с Данилкой, по которому сохла добрая половина класса и который теперь не мог похвастаться былой внешностью, Роман очень неплохо выглядел для некрасивого. В голову откуда-то полезли странные вопросы. Чем он занимается? Где живёт? Женат? Дети? Да я слегка опьянела!

Наконец, я перестала его разглядывать.

— Жарко стало. Со мной всё хорошо.

— Ты просто выпила коньяк на голодный желудок. Я видел, что ты ничего не съела, — быстро сказал он и слабо улыбнулся.

— Да, может быть.

Он спустился ко мне и достал пачку сигарет.

— Куришь?

— Нет. Ты кури. Я бросила, когда забеременела.

Его взгляд застыл на моем лице.

— Сколько ребёнку?

— Пять лет. Именно из-за него я не могу надолго тут оставаться.

— Отец не присмотрит? — он затянулся и отвёл взгляд. Перед нами раскинулся ночной Синегорск во всей своей красе. Фонари заливали аккуратно сконструированную аллею перед рестораном. Родные места вызывали у меня приятные чувства.

— Я в разводе.

Мне казалось, Роман начнёт расспрашивать почему да как, но вместо этого он сказал:

— Жизнь не всегда бывает справедлива.

— А ты женат?

— Нет, — легко ответил он, стряхивая пепел в уличную урну. — И никогда не был.

— Что помешало?

— Встретил не ту женщину.

— Что ж, — я улыбнулась одним уголком губ, — тогда могу вернуть тебе фразу про справедливость.