Вот мы и встретились

Ужас, охвативший Уилла при этом зарождающемся понимании, невозможно было сравнить ни с чем, уже им испытанным. Он содрогался всем телом, вставая с пола, а затем ковыляя в туалет, чтобы отлить. Стянув с себя джинсы, Уилл невесть как сумел найти дорогу в спальню.

Долгие часы он просто лежал там в темноте, глазея в потолок. Как Уиллу ни хотелось, чтобы сон объял его и унес прочь от невнятной путаницы мыслей и воспоминаний, этого никак не получалось. Головная боль уже стала уже чем-то вроде тумана, который, казалось, вконец его дезориентировал.

Вечер, проведенный за расписыванием пульки во время рождественских каникул на первом году университета. Майк, который никогда не был особенно хорош в пульке, теперь напрактиковался и легко обыгрывает Уилла, потягивая мятный шнапс «Румпль Минце» прямо из бутылки, тыльной стороной ладони вытирая влажные губы.

Пока глаза закрывались, и Уилл наконец начинал отплывать в сон, его разум подвергся настоящей атаке целого ряда калейдоскопично вспыхивающих образов. Майк вручает ему туристский буклет про Аризону, убеждая Уилла прибыть с визитом. Они вместе проводят уикенд у Кейп-Кода летом между первым и вторым курсами университета. Вовсю подпевают группам на сборном концерте во Флит-Центре в Бостоне.

Однако все эти образы уже начинали стираться, края их обугливались и загибались, точно у горящих в голове у Уилла фотографий. Они были попросту ошибочными. Невозможными. Такого никогда произойти не могло.

Нет, уже не могло. Только не теперь, когда Уилл так ясно помнил то утреннее объявление директора Чедберна об автокатастрофе, в которой погиб Майк Лейбо, причем его убийца скрылся с места происшествия. Только не теперь, когда каждый миг страдания Уилла в последующие дни был буквально выгравирован в его памяти. И поразительно тихие поминки, на которых никто еще не восстановился от шока в той мере, чтобы хоть что-то сказать. Похороны, рыдающие девочки, упавшие розы и белый воротничок, который так жал ему шею.

Майк Лейбо был мертв.

И все эти годы спустя горе Уилла по-прежнему было открытой раной.

Глава четвертая

Алюминий. Ржавчина.

Во рту металлический привкус, как будто он жевал алюминиевую фольгу. Эшли, бледная и потрясенная, плачет, сползая по шкафчику и с размаху садясь на кафельный пол. Его пристальный взгляд мечется по коридору. Сейчас перемена, и толпа должна вовсю сновать туда-сюда. Должна. Но вместо этого все ребята оцепенели, просто стоят и таращатся в потолок. Глаза дружно ищут динамики, из которых только что донеслись суровые и бескомпромиссные слова.

Очень скоро начнутся шепотки. Сердца опять станут биться. Ребята, которые не знали Майка Лейбо или которые знали его только мимоходом, будут всего лишь малость напуганы. Смущены мыслью о том, что парень их возраста — любой парень их возраста — может умереть. Это не вечерние новости по телеку и не какая-нибудь история, раскрученная обществом «Ученики против вождения в пьяном виде». Это про парня, мимо которого они проходили в школьных коридорах, с которым, может статься, вместе ездили в автобусе.

Такой мерзости просто не должно было случиться. Только не здесь. И только не с кем-то, кого они знали.