Вот это сноб!

Мое сердце забилось быстрее, стоило мне только открыть дверь и увидеть, что от красоты Сорайи захватывает дух. Ее волосы были распущены, но вид у них был такой, как будто волнистые пряди растрепал ветер. Их кончики все еще были зелеными, и она надела изумрудную блузку в тон, без рукавов, но полностью закрывающую грудь. У ворота был завязан бант. Узкие черные брюки выглядели так, словно их нарисовали на ее ногах. В общем и целом, ансамбль был дразняще-консервативным по сравнению с ее обычными нарядами. Губы, обычно накрашенные ярко-красной помадой, не были накрашены, как будто знала, что я собираюсь целовать их позже.

Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее, я с сожалением опустил руки вдоль тела. Я поклялся не дотрагиваться до нее и не целовать, боясь, что не смогу остановиться. Поэтому я собирался держать себя в руках так долго, как только смогу. Этот вечер должен был показать Сорайе, что она может доверять мне. Если бы я набросился на нее сразу на пороге, то доказал бы обратное.

– Входи. – Я втянул носом ее цветочный аромат, когда она вошла в комнату.

Пес тут же начал скакать вокруг нее.

– Отстань от нее, Блэки.

С удивлением на лице Сорайя вручила мне бутылку вина, которую принесла с собой, нагнулась и подхватила собаку на руки. Блэки принялся лизать ее лицо.

«Черт, я бы тоже не отказался». Забрав у нее собаку, я пошутил:

– А ты думала, что это меня тебе придется отдирать от себя.

– Вы были очень хорошим, мистер Морган.

– Я стараюсь, – искренне ответил я.

– О боже! – Она прикрыла рот рукой. – До меня только что дошло. Пес из «Главного госпиталя»! Твою собаку назвали в честь того Блэки.

– Верно.

Сорайя указала на мое лицо:

– Ты ведь не смущен, нет?

– Нет.

– Неправда, у тебя краснеют уши!

«Черт».

– Я думаю, это очень мило, Грэм, особенно то, что шоу напоминает тебе о матери. Спасибо, что поделился этим со мной.

– Не думаю, чтобы я кому-то рассказывал об этом.

Ты умеешь превращать меня в кашу, Венедетта.

– Хорошо. – Она широко улыбнулась.

Медленно соединив ладони, я сказал:

– Ну, раз уж речь зашла об этом, давай проверим, как хорошо ты знаешь «Главный госпиталь».

Сорайя сверкнула хитрющей улыбкой, принимая мое предложение.

– Испытай меня.

– Есть еще кое-что, главный идентификатор, который связан с шоу «Главный госпиталь».

– Что я получу, если назову правильно?

– Особенный поцелуй от меня позже.

– Вот как? Особенный, значит?

– Я дам тебе подсказку.

– Хорошо.

– Это рифмуется со словом «орган».

– А, ты опять об этом. Ок… Это твоя фамилия, Морган. – Мне показалось, что она только что провела параллель. – Точно! Боже! Твоя фамилия тоже встречается в сериале!

– Совпадение фамилий – это чистая случайность, разумеется, но буква Джей в моем имени – это сокращенное от Джейсон.

Сорайя понимающе кивнула.

– Джейсон Морган… Как персонаж фильма.

– Мама думала, что это блестяще.

– Судя по всему, твоя мама была очень умной женщиной.

– Она и была умной, веселой, яркой, полной жизни… Почти совсем как ты, Сорайя. – Я подошел к гранитной столешнице и открыл бутылку белого вина «совиньон», которую она принесла. Протянув ей хрустальный бокал, я спросил:

– Могу я устроить для тебя экскурсию?

Потягивая вино, мы обошли квартиру. Сорайе особенно понравился электрический камин в моей спальне. Я не мог дождаться того дня, когда наконец трахну ее перед ним.

Наконец мы снова вернулись в гостиную и остановились возле огромного, от пола до потолка окна, из которого открывался вид на Манхэттен.

Сорайя засмотрелась на красочные огни города.

– Я всегда мечтала, чтобы у меня был такой вид из окна.

А я смотрел только на нее.

– Этот вид принадлежит тебе. Ты можешь приходить в любое время, когда захочешь.

– Значит, я могу только приходить сюда?

– Я не это имел в виду.

– О, я понимаю. Ты необычно вежлив и политкорректен сегодня вечером. Что в тебя вселилось, Грэм Джейсон Морган?

– Тебе не нравится, когда я вежлив? Я стараюсь ничего не испортить сегодня вечером. После того, что произошло на званом вечере…

– Ты замечательный. Ты хорош таким, какой ты есть. Мне нравится, что ты всегда честен со мной, когда речь идет о твоих мыслях и чувствах. – Сорайя прислонилась ко мне и ухватилась за мой шерстяной свитер, от чего мой член напрягся. Я почувствовал, что не смогу долго сдерживаться, а она продолжала:

– По правде сказать, я предпочитаю честность всему остальному. Мне всегда хотелось, чтобы ты говорил мне правду, пусть даже ты боишься, что она меня оскорбит. Думаю, ты даже не представляешь, как сильно я нуждаюсь в правде.

– А я думаю, что ты даже не представляешь, как сильно мне нужна ты. – Теперь, когда ее руки лежали на моей груди, я пропал. – И я дам тебе все, что тебе нужно. Ты хочешь абсолютную правду?

– Да. Скажи мне, чего ты хочешь.

– В каком смысле? В моей жизни? Или прямо сейчас? Уточни.

– Скажи мне, чего ты хочешь сейчас, в этот самый момент?

– Ты не обидишься на меня за мой ответ?

– Если ты действительно об этом думаешь, то нет.

Мой голос прозвучал хрипло.

– Я хочу ощутить твой язык на моем члене.

«Все. Мне хана».