Восточный конвой

Оглядевшись, Милов прислонил метлу к стене. Нагнулся. Подтянул штанину. Похлопал себя по икре ноги. Славная у него была нога, полная, с хорошей, рельефной мускулатурой; красивая нога, одним словом. А ведь еще несколько дней тому назад ему говорили о том, что ноги тонковаты… Милов усмехнулся, пальцы рук его тем временем быстро работали, отыскивая нужные места и нажимая на них. В результате через несколько секунд в руке оказались неизвестно где взятые мягкие капсулы — одна, две… три. Пока нужны только они. Быстро глотаем, оболочка растворится в желудке, средство начнет действовать через минуту-другую. Дело сделано. Хватаем метлу. Работаем…

Он уложился в отведенное время — судя по тому, что охранник оставался на своем месте, не пошел проверить, чем там занят технет. Так что пока все в порядке. Голова яснеет, яснеет, вот уже можно нормально воспринимать окружающее и по-человечески думать. Теперь осмотримся заново, оценим обстановку.

Милов продолжал перемещаться по двору, то и дело меняя направление, как того требовала работа.

Внешне тут действительно мало что изменилось. Те же строения: жилые бараки, цеха, склады. Большие склады. Интересно: они пусты? Или здесь что-то производят? Кроме, разумеется, основной продукции, какой тут являются технеты. Желательно выяснить. Если производят, то хранят на складе или сразу вывозят? Заезжает ли сюда конвой? А если производство не ведется, то чем заполнены склады? Они вряд ли пустуют: даже отсюда, издалека, можно разглядеть часовых. Никто не станет охранять пустоту. Кто живет в бараках? Только охрана? А те, кого доставляют сюда в качестве сырья? Надолго ли они здесь задерживаются? А те, кто попадает сюда только для ремонта, наладки и переналадки? В чем заключаются их неисправности, в частности — много ли тех, кто страдает самопроизвольным возвращением памяти?

Это — одна группа вопросов. А вот и другая: что, собственно, со мной сделали? Какому воздействию подвергли? Что перед тем впрыскивали? Милов помнил точно, что сделали ему два укола; то была память тела, не ума. Все это тоже нуждается в выяснении. Догадки не нужны, надо увидеть и запомнить.

Для этого — оказаться в том самом помещении, где на него воздействовали, оказаться, обладая свободой действий. Сложно в этой обстановке. Но сложно — не значит невыполнимо. Придется постараться.

Вопросы, вопросы, вопросы… И на них, если не на все, то на большинство, надо ответить — пока ты находишься здесь и, в общем, не состоишь на подозрении. Пока тебе поверили. Да и, собственно, подыгрывать тебе пришлось самую малость. Ты и на самом деле ощутил себя технетом, и лишь как бы издалека, со стороны наблюдал за происходившим Милов-человек. А если бы не подготовка — человека этого вообще не было.

Двигайся, двигайся, не забывай, что ты — технет и к работе относишься очень серьезно, если даже у тебя в руках всего лишь метла. Подметай аккуратно. Это тоже надо уметь.

Жаль, что подмести тебе приказано только плац. А цеха находятся на отлете, склады же еще дальше; к ним от самых ворот ведет специальный проезд, который хорошо просматривается и отсюда, и от проходной у ворот. Так что невзначай подойти туда, прогуливаясь, не получится. Не говоря уже о том, что прогулки не входят в здешний распорядок дня. Да и охранник тебе не позволит. Так что нечего и пробовать. И в то же время надо найти способ пробраться туда, и достаточно быстро. Цеха обязательно надо осмотреть, но только после того, как ты разберешься с той лабораторией, где обрабатывали тебя. И если окажется, что в цехах находится то же самое или похожее оборудование, если и там ты найдешь те же самые химикаты — можно считать, что классную работу ты выполнил, самое малое, на четыре с плюсом. И на все — одна ночь. Вряд ли ты засидишься тут надолго, в этом никто не заинтересован, и прежде всего — ты сам.

Быть может, ночью, когда темно и большинство технетов не проявляют активности, удастся не только взять информацию, но и ускользнуть?

Собственно, а нужно ли ускользать?

Милову не пришлось долго думать, чтобы ответить утвердительно.

«Если я не восстановлюсь, — думал он, — то есть не вспомню (для них), что именно надо мне сделать на границе, чтобы меня пропустили вместе с грузом, если в памяти не возникнут ключевые слова и действия, то меня с конвоем не отправят, и я ничего не смогу сделать из того, что сделать необходимо. В этом варианте оставаться здесь не имеет смысла. Если же я все вспоминаю, и меня отправляют с конвоем, то сто против одного, что меня постараются ликвидировать сразу же, как только груз окажется на российской территории. Там я им не только не нужен — там я опасен, и все они прекрасно понимают это. Тем больше причин сбежать отсюда. Вопрос только в том — как сделать это побыстрее и с наименьшим риском. В моем возрасте уже не хочется рисковать чрезмерно…»