Восточный конвой

Улочка, на которой стоял этот старый трехэтажный дом с первым каменным, а остальными - бревенчатыми этажами, с обширным двором, по периметру которого теснились то ли сараи, то ли гаражи, в далеком прошлом являвшиеся, похоже, конюшнями, - улочка была глухой, и когда оба находившихся в комнатке существа устроились на своих местах и перестали производить какой-либо шум, их окружила глубочайшая тишина, в которой, если вслушаться, наверняка можно было бы уловить, как шуршит, утекая безвозвратно, время и еще - как подкрадывается сон. "Сон идет на мягких лапах..." - вспомнил Милов стихи времен своего детства и ненадолго увидел себя ребенком в московском переулке, около дома, в котором тогда жил, себя в толстой шубейке и круглой меховой шапке, с лопаткой для снега в руке; длинная машина "линкольн" остановилась напротив дома и громко сказала: "Олулэ" - так воспринимал он звуки ее клаксона в то время... Сигнал повторился - Милов встрепенулся, сон отпрыгнул в сторону, как напуганный зверек, унося с собой и переулок, и мальчика с лопаткой. Сигнал был наяву. Милов шарил рукой в поисках пистолета, потом сообразил, что пистолета у него нет, оружие осталось далеко. Просигналившая машина, судя по утихавшему звуку, проехала мимо, никакой опасности не возникло, если не считать угрозы умереть с голоду, как подумал он, внутренне невесело усмехнувшись и уже окончательно просыпаясь.

Звук проехавшей мимо машины разбудил не только его; техналь тоже открыла глаза, посмотрела на него - сперва недоуменно и со страхом, через мгновение - осмысленно, узнавая и вспомнив. Хозяйка выглядела совершенно так, как любая только что проснувшаяся женщина, и Милов улыбнулся ей точно так же, как улыбнулся бы женщине.

- Слушай, - сказал он. - Как тебя называть? Я так и не знаю...

Она тоже улыбнулась - медленно, едва ли не со скрипом.

- А тебя?

- Даниил.

- По-моему, никогда не слышала такого имени.

- Оно редкое в наше время. Ну, а ты - кто?

- Леста.

- Красивое имя, - похвалил он. - Я его тоже никогда не слышал.

- Оно чисто технетское, по-моему. У нас много новых имен. Нам находят красивые и редкие.

"Значит, у технетов с именами примерно так же, как у людей, заключил Милов про себя. - Прямо какая-то мания подражательства. Хотя официально у них только номера - внешний и второй, несменяемый, которым я, кстати сказать, еще не успел обзавестись".

- Слушай, Леста... Ты не проголодалась?

- Я не... Что ты имеешь в виду?

- Есть не хочешь?

Она бросила взгляд на часы - дешевый будильник.

- Время не наступило. Значит, не хочу.

- Да, - сказал он, - конечно. Я тоже не хочу. Просто так спросил.

Он мог бы добавить, что готов спрашивать обо всем что угодно - и ради получения полезной информации, и еще затем, чтобы не начала задавать вопросы она; ему сейчас было бы трудно удовлетворительно ответить на любой вопрос, до такой степени он оказался неподготовленным - и жаль, что только сейчас начал понимать это. Но отступления уже не было. Хотя спрашивать было не менее опасно, чем отвечать: с каждым вопросом он, похоже, все больше демаскировал себя, приближал к тому самому провалу, которого боялся. Самым разумным сейчас было бы - молчать, но ему отчего-то казалось, что он должен что-то делать, чем-то заполнить пустоту, возникавшую в безмолвии.

- Может быть, вам на самом деле нужна какая-то помощь? - Милову показалось, что он нашел достаточно безопасную тему. - Если что-то в моих силах...

Техналь взглянула на него с удивлением:

- Отчего ты так решил? Я совершенно исправна, я же сказала.

- Да, но там, на улице... Да и здесь - ты сразу задремала.

Она посмотрела на него, и в глазах ее мелькнуло какое-то странное (подумалось ему) выражение.

- Я задремала?

- Ну, возможно, ты сама не заметила этого...

- Может быть, - неожиданно легко согласилась она. - И ты тоже задремал, правда ведь?

- И я тоже, - подтвердил он. - Я немного... ну, почувствовал недостаток энергии. Слишком давно не пополнял ее запас.

- Понимаю... - протянула она таким тоном, который, похоже, свидетельствовал как раз о противоположном. - И у меня то же самое. Был энергетический перебой - там, на улице.

- У тебя тяжелая работа?

Она подумала, прежде чем ответить:

- Скорее нервная. Я недавно вернулась с производства. Из круга.

- С производства - чего? - Вопрос вырвался непроизвольно, и Милов слишком поздно сообразил, что задавать его, вернее всего, не следовало.

- У тебя, похоже, не только с энергетикой плохо, - озабоченно проговорила Леста. - Ты что, стал уже забывать самые простые вещи? Просто у меня пришло время превенции.

Милов заставил себя улыбнуться:

- Ты не говори об этом никому - о том, что у меня такие перебои с памятью, ладно? После паузы она кивнула:

- Не скажу. Ты ведь помог мне - и может быть, как раз потому, что у тебя какие-то системы не в порядке. Если бы с тобой все было нормально, ты наверняка прошел бы мимо - как все остальные.

- Да, - согласился он. - Может быть. Но, знаешь, я вспоминаю понемногу. Конечно, производство - очень тяжелая работа.