Восточный фронт

"Разящий" и "Рьяный" вступили в бой с отставшими инвалидами. Но "Рьяный" почти сразу же получил снаряд в машину, и потерял ход. А "Разящий" успел добить "Касуми", сам имея несколько попаданий 127мм снарядов, а дальше произошло невероятное для этого времени событие, когда два корабля сцепились в абордаже! Сначала "Исакадзе" сумел сблизиться, и пытался таранить советский эсминец, но "Разящий" почти увернулся, удар вышел скользящим, корабли сошлись борт к борту — и тут японцы, вооружившись кто чем, стали прыгать на нашу палубу! Советские моряки тоже похватали, что оказалось под рукой, и началась жестокая и беспощадная сеча, японцев было больше, но наши были злее и физически сильней — а когда в бой вступила и нижняя вахта, успевшая добраться до оружейки, баталия как-то сама собой переместилась на японский корабль (командир "Разящего" после будет утверждать, что приказа не отдавал). В итоге, нам достался японский эсминец (ценность трофея сильно снижалась его повреждениями — ясно, что в ближайшее время ввести его в строй не удастся), причем случай невероятный, японский командир сам приказал экипажу капитулировать, а японский механик оказывал содействие борьбе за живучесть.

Что случилось с "Рекордным", достоверно установить так и не удалось. При "разборе полетов" не было исключено, что корабль поразила своя же торпеда — взрыв под килем, переломивший корабль пополам, был не похож на удар "длинного копья" (большего калибра и не имеющего неконтактного взрывателя). Обрубок после отбуксируют в Маоку, но восстанавливать эсминец так и не станут. Потери экипажей на эсминцах были меньше сотни человек (не считая раненых). Тяжелее были потери кораблей — Отряд Легких сил ТОФ фактически перестал существовать.

"Калинин" мог двигаться лишь задним ходом, и не быстрее пяти узлов. Еще были пожары в надстройках, и заклинена третья башня, в экипаже 38 убитых, 95 раненых. Через двое суток крейсер введут в Совгавань, где будет сооружен временный кессон. Кораблю будет суждена еще долгая жизнь, он станет первым на ТОФ ракетным крейсером (фактически, "опытовым судном"), имея на борту ЗРК "Шторм" и "Оса", а также комплекс ПЛО "Метель"[37]. Но участие его в событиях Дальневосточной войны 1945 года закончилось, как и для "Разящего", "Рьяного", и японского трофея, получившего после на ТОФ имя "Восходящий". Хотя фотография последнего в советской базе, опубликованная в газетах, послужила причиной очень неприятных моментов для адмиралов Объединенного Флота.

Адмирал Юмашев Иван Степанович останется жив. Но в тот день, едва очнувшись и спросив о ходе сражения, он думал, не будет лучше ли лично для него, если в Москве услышат, что он погиб в этом бою, "мертвые сраму не имут"?

Потому что "Миоко" ушел. И не назад, к Японии — а на север, к прикрываемому порту. Где кроме транспортов остались лишь два старика — "новика". "Ретивый" и "Ревностный" как назло, ушли к Совгавани встречать конвой.

А ведь хорошо в него влепили! Замечены сильные пожары, и под конец стреляли лишь две башни из пяти. Но ни одна торпеда в него не попала, и большинство попаданий были фугасами, а пояс на "Миоко" сто миллиметров, броневая цитадель не пробита, то есть на плаву держится уверенно, и машины не пострадали. Хотя наверняка ослеп и оглох, все локаторы, дальномеры, и даже мачты с антеннами снесло ко всем чертям — да и видно было, что в завершении боя он стреляет без центральной наводки, редко и неточно.

Но ушел он на север, к Маоке.

И проклятый туман все не рассеивался. То есть, авиация пока оставалась вне игры.

Доктор настаивал — Иван Степанович, немедленно на стол! Иначе не доживете.

И последней мыслью адмирала, перед тем, как ему дали наркоз, было:

Интересно, а Лазарев на моем месте мог бы сыграть лучше?

Подполковник Цветаев Максим Петрович, 56–я гвардейская танко-самоходная бригада. Совгавань — Сахалин — Совгавань, 6 — 10 июня 1945..

Хотят ли русские войны? Песня эта мне запомнилась, в Хабаровске из репродуктора услышал. Это ж какая наша советская земля большая — столько ехали, эшелон не стоял почти, а края еще нет!