Восставший из ада

— Конечно! — торопливо воскликнула Керсти. — А те двое, они что будут?

— Те двое тоже умирают от жажды.

Керсти снова отправилась на кухню, наполнила кастрюльку почти до краев и поставила на огонь. Через дверной проем было видно, как Рори в прихожей распоряжается разгрузкой.

Наконец внесли кровать — настоящее брачное ложе, — и перед ее глазами тут же возникла очень яркая картинка: Рори, лежа на этой кровати, обнимает Джулию. Керсти помотала головой, прогоняя это мерзкое видение, но ничего не вышло. Так она и стояла, глядя на кастрюльку, вода в которой сначала зашумела, потом забурлила, после чего принялась исходить паром, а образ их утех, от которого болезненно ныло сердце, все преследовал и преследовал ее.

3

Когда мужчины уехали, сообщив, что это на сегодня последняя ходка, терпение Джулии лопнуло окончательно. Просто какое-то несчастье, твердила она, в этих чемоданах, сундуках и коробках все свалено как попало. Приходится перерывать кучу ненужных вещей, прежде чем доберешься до самого необходимого.

Керсти мыла на кухне посуду и старалась ничего не говорить.

Громко чертыхаясь, Джулия наконец решила прерваться и вышла на крыльцо выкурить сигарету. Прислонившись к дверному косяку, она глубоко вдохнула горьковатый воздух. Хотя было только двадцать первое августа, весь день в воздухе висела легкая дымка гари, напоминающая, что осень уже близко.

Во всех этих хлопотах день пролетел совершенно незаметно, и вдруг, стоя на верхней ступеньке, она услышала колокольный звон, сзывающий прихожан на вечернюю службу; звук накатывал ленивыми волнами. Бой колокола успокаивал, умиротворял. И она внезапно вспомнила свое детство. Воспоминание не было конкретным, не то чтобы перед ней предстал какой-то определенный день или место, нет. Просто возникло ощущение, что она вновь молода, она — маленькая девочка… Это ощущение несло с собой привкус тайны.

Года четыре прошло с тех пор, как она последний раз заходила в церковь. Да, то был день свадьбы — ее и Рори. Воспоминание об этом дне, вернее, о надеждах, связанных с ним, которым так и не суждено было сбыться, наполнило ее сердце горечью. Джулия повернулась и вошла в дом под все усиливающийся звон колоколов. После улицы, озаренной лучами заходящего солнца, ей показалось, что в доме как-то особенно темно и мрачно. Она так страшно устала, что даже готова была разрыдаться.

А ведь придется еще собирать эту кровать, чтобы было где преклонить голову ночью, хотя они даже не решили, в какую из комнат ее ставить. Вот этим и надо заняться прямо сейчас, немедленно, чтобы не возвращаться в заваленную вещами гостиную и не видеть снова эту Керсти с вечно кислым, похоронным выражением лица.

Колокол все еще звонил, когда она поднялась по лестнице на второй этаж. Первая из трех находившихся там комнат была самой просторной, казалось бы, чем не спальня? Но сегодня солнце сюда не заглядывало (если б только сегодня, его тут как минимум все лето не было), поскольку на окнах висели тяжелые шторы. Здесь было прохладней, чем в любом другом уголке дома, а в воздухе ощущалась затхлость. Джулия пересекла комнату по диагонали, подошла к окну раздвинуть шторы…

Но, приблизившись к подоконнику, обнаружила очень странную вещь. Оказывается, штора была прибита гвоздями к оконной раме, надежно оберегая комнату от вторжения сюда малейших признаков уличной жизни. Она попыталась отодрать ткань — безуспешно. Человек, прибивший штору, потрудился на совесть.

Ладно, ничего, когда Рори вернется, она заставит его взять гвоздодер и решить эту проблему. Джулия уже повернулась, чтобы уходить, но вдруг отчетливо осознала, что колокол по-прежнему сзывает прихожан. Что это, неужели еще не все явились на службу? Неужели этого крючка с приманкой, сулящего райское блаженство, оказалось недостаточно? Мысль промелькнула в голове, не успев толком оформиться. А колокол все звонил; казалось, от его боя вибрировала сама комната. Ноги ее, и без того ноющие от усталости, слабели и подгибались с каждым его новым ударом. Голова раскалывалась от боли.

Отвратительная комната, внезапно решила она, душная, а мрачные стены холодные и как будто влажные с виду. Конечно, места тут хоть отбавляй, но чтобы Рори ей ни посулил, спать она тут не будет. Заколотить комнату, и дело с концом.

Решительным шагом Джулия направилась к двери, до нее оставалось всего около метра, как вдруг в углах что-то скрипнуло и дверь со стуком захлопнулась. Нервы Джулии и так были на пределе, однако она все же сдержала себя и не разрыдалась.

— Да подите вы все к дьяволу! — вместо этого рявкнула она и ухватилась за дверную ручку.

Ручка повернулась легко (а почему бы, собственно, и нет? Однако следует признать, что Джулия почувствовала страшное облегчение), и дверь распахнулась. Снизу из холла струились тепло и розовато-золотистый свет.

Она затворила за собой дверь и с чувством странного удовлетворения, которому, казалось бы, совсем не было причин, повернула ключ в замке.

Едва она это сделала, как колокольный звон тотчас же прекратился.

— Но это же самая большая из комнат.