Восстание Весперов

Это же вор с базарной площади! Он сидел, скрючившись на задней подножке, завернувшись в серый плащ и надвинув на лицо войлочный шлем с прорезями для глаз. Вор испуганно смотрел на мастера Винтропа, глазами моля о пощаде.

Впрочем, не он. А она. Тонкая шея, длинные пушистые ресницы в прорезях шлема… Определенно она…

Что за чудесный день! Да за этого бродягу, как пить дать, назначат награду. И кучер Эдвард раздуется, как индюк, от гордости!

Винтроп улыбнулся бродяжке и подмигнул.

«Не бойся», — одними губами сказал он.

Он перебрался вперед и подсел ближе к кучеру. Не забыв «случайно» наступить ногой на туфельку принцессы.

— Винтроп-Бородавочник! — пискнула она.

— Кровавая Мэри! — оскалился он.

Карета снова подпрыгнула. Мастер Винтроп кинулся назад и прилип лицом к заднему окну — в придорожных зарослях мелькнула серая тень и метнулась к старому дубу на опушке леса. Издалека Винтропу показалось, что этот старый узловатый дуб с наростами и расселинами похож на чудовище с поднятыми к небу костлявыми руками, исполняющее какой-то страшный безумный танец.

— Дрянной, дрянной, дрянной! — Старый Вильямс тащил его за руку.

Хотя дело это было нелегким. Галереи и переходы дворца Пласентия, в котором проживал король Генрих VIII, были устланы мягкими персидскими коврами.

— Последний раз я был четырежды дрянной и один раз испорченный, — хохотал мастер Винтроп. — И еще… не-год-ный! Что бы это ни было…

Вильямс заохал, заахал и слегка потянул его за мочку уха.

— Эхе-хе-хе… ну что вы такое натворили, что теперь эта милая, добрая старая мисс Клещ ушла со двора? Пятая гувернантка за три месяца! Ну как мы теперь найдем новую кандидатку в такой короткий… А где Харгров? Харгров обещал привести новую кандидатку! И представить ее на суд короля.

— От мисс Клещ воняет, как от пукающего бородавочника на смертном одре, — ответил Винтроп. — Даже после того, как она примет ванну.

— Этакий вы прохвост! Негодник! Скверный, гнусный мальчишка! — ворчал Вильямс, крутя головой и выглядывая Харгрова.

— Гнусный… — повторил Винтроп. — Как это великолепно!

Войдя в прихожую покоев короля, Вильямс преобразился. Он весь подобрался, втянул живот, выпятил, насколько подобает случаю, грудь и стоял так, не шевелясь — ну, один в один каменный идол! Он, слегка придерживая Винтропа за локоть, придал лицу положенное обстановке выражение, крякнул «Кхм!» и «Позвольте доложить!».

Двери были распахнуты, и из прихожей было видно господина, который находился в покоях короля. Высокого, широкоплечего, с каким-то лютым взглядом немигающих глаз и длинными черными волосами. В широкой черной мантии с застежкой на груди. Его ниспадающая до пола мантия образовывала красивые складки и эффектно развевалась, когда он прохаживался вдоль строя заключенных. Господин впился взглядом в первого. У коренастого преступника не хватало нескольких зубов, руки почернели от несмываемой грязи, а кудри спутались и торчали в разные стороны.

Винтроп был в восторге. Он любил приходить к отцу на работу.

— Так, говоришь, не крал овцу у хозяина? — повторил Лукас Кэхилл низким резким голосом. — Так, говоришь, на огороде работаешь?

Голос у коренастого задрожал.

— Да, милорд… Ах ты, леший! Это все лис, он, проклятый, по ночам шалит, милорд! Это он, бестия рыжая, он овцу загубил, он, кровопивец!

— Ну да, да, конечно. — Лукас обошел кругом коренастого. — А ты в это время сидел дома и изучал хорошие манеры и грамматику.

Мастер Винтроп хихикнул, и Вильямс приложил к его рту свою узловатую, пахнущую хорошей пудрой ладонь.

Неожиданно Лукас сделал вокруг себя пируэт, взял арестованного за руку и поднес ее к своему лицу.

— Ваше Величество! Если это руки человека, который работает на земле, то почему, в таком случае, они пахнут овчиной?! Почему теперь и моя кожа запахла жирной овечьей шкурой?

Челюсть коренастого отвисла, глаза забегали.

— Я… я…

— Ха-ха! Великолепно, Кэхилл! — зааплодировал ему король. — Отрубить этому голодранцу голову!

«Голодранец» бросился перед ним на колени.

— Милорд! Ребятишки у меня… Пятеро парнишек, один другой малей! Жена шестым ходит! Голод, голод — все он, вражина треклятая! Не губите, милорд! На коленях прошу! Пощадите!

— Пятеро сыновей? — переспросил король.

Улыбка слетела с лица короля Генриха, и глаза его заволокло слезами. Мастер Винтроп не раз видел эти превращения, случающиеся с королем. Король мечтал о сыне. Это была самая большая мечта его жизни. У него пока был только один ребенок — Мария. В соответствии с Правом наследования престола, трон мог не передаваться дочери, даже если она по старшинству была первой или единственной в очереди на престол. В то время, как сын короля всегда был первым наследником. Король Генрих настолько отчаялся иметь сына, что обвинил во всех несчастьях свою супругу — королеву Екатерину Арагонскую, дочь короля Испании. Генрих считал, что ее преследует проклятье. Он уже несколько лет добивался от Церкви разрешения на развод и мечтал жениться на другой даме — Анне Болейн. Он надеялся, что она даст ему наследника.