Восстание среднего класса

С единодушием леммингов интеллигенция и средний класс бросились на митинги. Власть растерялась. Ситуация начинала и вправду принимать серьезный оборот. После двух дней уличных столкновений выяснилось, что число протестующих растет, а полиция неспособна с ними справиться. Назначенный на субботу 10 декабря митинг на площади Революции грозил собрать несметное множество народу. А двусмысленная ситуация (митинг разрешен, но число участников ограничено тремя сотнями) еще больше оборачивалась против власти: люди были полны решимости приходить, несмотря на угрозы, тем более что ограничение численности участников откровенно противоречит конституции. Акции солидарности в регионах, назначенные на тот же день, выглядели угрожающе– никто точно не знал, много ли придет людей, но на фоне внезапного роста протестной активности в столицах риск массовых выступлений в провинции выглядел вполне реальным.

Администрация отчаянно искала способов сбить волну протеста. По счастью, ей на помощь пришла оппозиция. Сначала «системная», а потом и внесистемная.

То, что официальные думские партии не поддержат борьбу на улицах, было ясно с самого начала. И хотя активисты уличного протеста и обращались к ним с подобными призывами, то скорее для того, чтобы дать этим политикам возможность окончательно дискредитировать себя. Как выразилась одна дама из «Справедливой России», митинги «нам только мешают». Естественно, мандаты, нарисовавшиеся в результате чуровского волшебства, никто сдавать не собирался, да и вообще причин для неудовольствия у лидеров официальной оппозиции не было. Их функционеры на местах кое-где пошевелились, но не слишком успешно.

А вот на внесистемную оппозицию улица в самом деле надеялась. И хотя далеко не все протестующие разделяли либеральные взгляды Бориса Немцова и его окружения, но все же они, в сознании общества, представляли собой некую альтернативу, пусть и не самую привлекательную. К тому же в стане «несогласных» было много разной публики, включая и экологов, и левых радикалов. Со своей стороны, власть за несколько дней сориентировалась в ситуации и стала обращаться с Немцовым и его группой, как с людьми, которые, по выражению одного из журналистов, «имеют лицензию на протест».

В ночь с четверга на пятницу часть заявителей субботнего митинга, не имея на то никаких полномочий от участников движения, ни с кем не консультируясь, перенесла акцию с площади Революции на Болотную площадь. Символическое значение переноса очевидно. Однако дело, разумеется, не только в символах. Во-первых, договоренность о переносе была очень важна для установления реального контроля над движением, которое ранее либеральной группой возглавлялось лишь условно-номинально. Во-вторых, это сразу же привело к расколу в рядах протестующих. В третьих, это было необходимо, чтобы не только увести недовольную толпу подальше от жизненных центров власти, снизив опасность эскалации ненасильственного сопротивления, но и запереть в тупике Болотной площади. Наблюдатели сразу же заметили, что это место легко контролировать полиции. Но не заметили главного – толпа на Болотной оказалась полностью лишена даже инициативы, превратившись из деятельной массы в массовку при трибуне, которая контролировалась либеральными вождями.

Из истории хорошо известно, что на определенном этапе либеральная буржуазия предает демократию. Так было во всех европейских восстаниях и революциях, начиная с XIV века. Так было и у нас в 1905 году. Но чтобы предательство состоялось уже на четвертый день революции, это, конечно, уже достижение, достойное Книги рекордов Гиннесса.

Раскол, произошедший в Москве 9 декабря, после того как либералы ушли на Болотную площадь, предоставив левым и радикалам выбор– попасть под дубинки полиции на площади Революции или идти в болото за ними следом, явился не просто итогом удачного тактического хода столичной мэрии, но и отражает стратегический выбор правящих кругов. Власть пошла на сговор именно с «оранжевыми», с явной целью маргинализировать протестную молодежь не только оттого, что они таким образом пытаются погасить волну уличного сопротивления, лишив ее поддержки «обывателя», но и готовя для самой себя «оранжевый» сценарий в качестве «плана Б». Ведь с «оранжевыми» по большому счету единственное разногласие – в том, кто какой кабинет займет.