Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации

Вначале и лебедка, и судно контролировались с мостика «Кнорр», как было принято на морских судах. Команда ANGUS, работая со своего пункта управления на нижней палубе, передавала по телефону «на один вверх» или «на один вниз». Эти микрокоманды, естественно, надоели команде, поэтому они добавили пульт дистанционного управления лебедкой на пункт управления ANGUS и в итоге еще и компьютерную связь с системой управления судна. Еще до начала эпохи роботов такие технические средства были призваны скорректировать особенности ручного управления техникой.

«Мы обнаружили, что протащить салазки в течение часа – это почти все, что ты можешь сделать, – вспоминал член команды ANGUS Джон Портус, – потом начинаешь чувствовать себя немного отупевшим». Операторы сосредоточивали свое внимание на бумажной ленте, где фиксировалась высота салазок над уровнем дна, и пытались управлять лебедкой так, чтобы удерживать аппарат на нужной высоте, которая на бумаге составляла всего полсантиметра. Также они согласовывали с мостиком указания по поводу того, как именно судно должно медленно ползти вперед.

Эти ранние проекты подготовили почву для более поздних событий и конфликтов в нескольких важнейших аспектах. Система с удаленным управлением ANGUS работала в связке с управляемой людьми системой «Элвин». ANGUS часто запускали ночью, когда «Элвин» заряжал батареи. Благодаря сочетанию акустического управления и точного позиционирования судна весь процесс превращался в единую систему, посредством которой можно было получать выраженные и в качественной, и в количественной форме данные со дна океана.

Радиосвязь в Вудс-Хоуле отражала непредсказуемый характер исследования и экспертного опыта: если вы действительно занимаетесь исследованиями и не знаете, что вам предстоит обнаружить, вы, возможно, не возьмете в экспедицию нужных людей. Но простая радиосвязь может соединить вас с более широким кругом научной общественности.

Наконец, «глупая» сущность ANGUS тоже накладывала ограничения – операторы не могли выяснить, собраны ли нужные или вообще какие-либо данные, пока не проявят пленки после погружения. Иногда собранные за целый день данные оказывались потерянными, потому что камеры ломались в первые пять минут или на них была выставлена неправильная экспозиция.

В более поздних интервью никто из операторов ANGUS не описывал то, что они считали «присутствием» на морском дне. После второй Галапагосской экспедиции команда ANGUS вспоминала свои эмоции, вызванные не их собственными фотографиями, а просмотром видеозаписи, которую после погружения доставил «Элвин». Приведу слова члена команды Стива Гегга:

Мы потеряли дар речи! Хотя мы уже видели их фотографии [глубоководных существ]… Но когда ты по-настоящему видишь то, что наблюдали люди, сидящие в «Элвине»… это был материал, который они отсняли там. Просто поразительно! Знаете, эта полихеда в трубке с переливающейся водой вокруг и краб, приближающийся к ней… Когда ты наконец мог посмотреть видео и понять, от чего все в таком восторге, все становилось куда понятнее.

Двадцать пять лет спустя у Гегга в памяти остались не рапорты членов команды «Элвина» и не их рассказы о собственном пребывании на дне океана, а вот эта видеозапись – движущиеся изображения происходящего глубоко под водой.

Ограничения ANGUS были связаны не с тем, что он не давал нового опыта, а со временем – обратная связь от цветной пленки, которую еще надо было проявить, оказывалась слишком медленной. Если бы операторы получали изображения достаточно быстро, чтобы успевать вносить коррективы в план следующего погружения, то эффект был бы намного больше.

Баллард заметил похожее явление и внутри «Элвина». За первые два погружения биологи и пилоты «Элвина» не смогли обнаружить гидротермальные источники. Хотя в этой экспедиции Баллард был главой группы ANGUS и официально не работал с «Элвином», научная команда попросила его погрузиться вместе с ними, чтобы помочь найти источники. Оказавшись на дне, Роберт нашел трещину, начал наблюдать за крабами и «следовал по увеличению градиента количества крабов», пока они не прибыли к полю источников.

В возбуждении Баллард оглянулся на Хольгера Яннаша, старшего научного сотрудника института Вудс-Хоул. Он был первым биологом, который своими глазами увидел это открытие, изменившее мир. «Итак, мы прибыли туда, и я никогда этого не забуду, – вспоминал Баллард сцену, произошедшую внутри «Элвина», – а Хольгер сидел спиной к смотровому иллюминатору, прильнув к телеэкрану. И я спросил:

– Хольгер, что ты делаешь?

– Я смотрю.

– Но почему ты не смотришь сюда?

– Так лучше, здесь лучше. Мне лучше видно здесь».