Восстание махдистов в Судане

В противовес влиянию местной родо-племенной верхушки египетские власти ввели должность шейха шейхов. Территориально отдаленные кочевые племена и в этом случае практически оказались свободными от власти шейха шейхов. Шейх шейхов, простой государственный чиновник, чаще не имеющий родо-племенных связей с подчиненным ему населением, стоял во главе части округа, входящего в провинцию. В его распоряжении находилось некоторое количество чиновников, помогавших своему начальнику во время сбора налогов.[16] Шейху шейхов непосредственно подчинялись шейхи племен и родов. Такая система управления способствовала ослаблению союзов племен. Если роль высших шейхов, стоявших ранее во главе племенных объединений, теперь выполняли непосредственные ставленники властей, то отдельные «арабские племена самостоятельно управлялись своими собственными вождями, которые были ответственны перед египетскими властями за сбор налогов, следуемых с их народа».[17]

Чаще это были уже не прежние родовые вожди, а выходцы из нового слоя имущественной знати, связанной с крупной торговлей больших городов. Назначенные или рекомендованные египетской властью, они представляли ее интересы, наблюдая за своевременной выплатой налогов. «Шейхи деревень назначались или правительством, или по выбору сельских жителей».[18] Выбор, замечает Брэм, обычно падал на людей влиятельных и богатых, что определялось не столько благородством происхождения, сколько количеством земли и численностью стад выбираемого.

Энгельс в своей замечательной работе «Происхождение семьи…» указывал, что «новая имущественная аристократия окончательно оттесняла на задний план старую племенную знать…, если она с самого начала не совпадала с последней».[19] В Судане этот процесс был ускорен вмешательством египетских властей. Изменились и формы налогового обложения. В первые годы оккупации процветал простой грабеж. Дань взималась с помощью вооруженных отрядов, причем размеры ее ничем не ограничивались. Дань, начисляемая в деньгах, рабах, скоте, зерне и т. д., накладывалась на племя. Ответственность за своевременный сбор ее несло целиком все племя в лице своих вождей. Так, например, в 1840 г. губернатор Судана Ахмед-паша Абу Удан предложил вождям племени хадендоа собрать с каждого мужчины по 25 пиастров и одну десятую часть от имеющихся стад и запасов зерна.[20] В конце 1850-х годов налог собирали уже не военные, а гражданские власти. «Каждый взрослый платит подать; шейх деревни назначает размеры платежей. От городских жителей требуют обыкновенно денег, деревенские же дают хлеб в зернах, самотканные и хлопчатобумажные изделия, овощи, скот и другие предметы; кочевники обязаны давать известное число скота со стада».[21]

С развитием товарно-денежных отношений плата натурой постепенно уступала место денежным расчетам. В 1870-х годах кочевые племена, не говоря уже о земледельческом населении, вносили налог деньгами. Племя кабабиш, в руках которого находилась вся торговля между Донголой и Кордофаном, выплачивало египетскому правительству миллион талеров в год.[22] Среди кочевников, вплоть до 1880 г., «налог накладывался на племя и распределялся между различными ветвями племени высшим шейхом».[23] Социальный уклад оседлых арабов подвергся большому изменению. Род как экономическая единица постепенно утрачивал свое значение, уступая место деревне. Так, например, область Дара делилась на пять округов. «В каждом округе существовали листы с указанием сроков выплаты налогов, а в каждой деревне — списки всего населения».[24] Мак-Майкл также указывает, что по отношению к населению земледельческих районов термин «племя» является неправильным, «поскольку их деление скорее территориальное, чем племенное, и население каждого округа и деревни смешанное».[25] В данном случае налоги распределялись уже не по племенам и родам, а по деревням и округам, и административное деление Судана по территориальному признаку, проведенное египетским правительством, соответствовало в центральных районах страны сложившемуся положению вещей, когда население больше не считалось «с… принадлежностью к тому или другому роду или племени».[26]

В течение шестидесятилетнего господства Египта удельный вес рабского труда в экономике Судана значительно увеличился. Наряду с широким использованием рабов внутри страны, Судан продолжал оставаться главным поставщиком невольников в Египет, Аравию, Турцию, западноафриканские султанаты. В городах рабов использовали в качестве домашних слуг; в садах и имениях чиновников и туземной знати трудились тысячи невольников; красивые рабыни наполняли гаремы. Труд рабов широко применялся в помещичьем хозяйстве. «На все работы… употребляются здесь невольники — эти всесветные вьючные животные. Они поливают сады и поля, пасут скот, строят дома, складывают тернистые изгороди, обрабатывают нивы и т. д. При всех этих тяжких работах негры носят еще тяжелые цепи, и за малейшие проступки их бесчеловечно наказывают».[27]