Восстание

Действительно с ним что-то происходило.

Когда Дэш впустил её обратно в свою комнату, он сидел на том же стуле. Талия подошла и запустила устройство по его телу, начиная с головы. Аппарат исправил поврежденную кожу всего за несколько минут, а затем занял больше времени, чтобы воздействовать на треснувшие рёбра.

Ей бы хотелось, чтобы Дэш погрузился в бессознательное состояние с помощью устройства. Когда Дэш был слишком упрям, возникал такой соблазн.

Он остался покрыт синяками, но даже аппарат не мог бы сделать большее для исправления этого.

Дэш сидел молча, когда она работала над его телом, но девушка заметила, как изменилась его поза, когда его раны были залечены и наступило облегчение от боли.

Когда она, наконец, закончила, то положила устройство на стол и пошла, чтобы смочить полотенце, которое использовала раньше. Прополоскав его, Талия снова начала оттирать его кожу, очищая от оставшейся засохшей крови и пота на лице и теле. Она чувствовала в себе странную нежность, когда мыла его.

Когда тишина слишком затянулась, девушка сказала:

— Видишь? Если бы ты сразу отправился в медсанчасть, мог бы почувствовать себя лучше спустя пятнадцать минут, а не двумя часами позже.

Его голубые глаза удержали её взгляд в отражении зеркала.

— Травмы были не так уж серьёзны, — хрипло сказал он.

— Но они были. Почему бы не сделать своё состояние лучше?

— Раньше у меня были раны намного хуже, на планетах без медицинских устройств.

Её глаза расширились.

— И что? Из-за того, что ты страдал раньше, теперь тоже надо страдать?

Он невидящим взглядом уставился в пространство комнаты.

Талия вдруг поняла, что для него так и должно быть.

Произнесённые ей слова были абсолютно верны.

Дэш действительно решил, что должен страдать. Часть его даже хотела этого. Он потратил годы, лишая себя самых основных удобств, лишая секса, да и любого другого удовольствия. Он хотел страдать.

— Дэш, — прошептала она, на грани слёз. Теперь он был в основном чист, и физическая боль, очевидно, исчезла, но он выглядел загнанным, разбитым, одиноким.

Она инстинктивно потянулась к нему.

— Не надо, — пробормотал он, отстраняясь от её рук.

Она долго смотрела на него, пытаясь понять, что может сделать.

Наконец Талия тихо спросила:

— Что случилось сегодня вечером во время боя?

Он выдохнул и повернул голову, чтобы снова встретить её взгляд. Затем слегка пожал плечами.

— Я… я потерял фокус.

Она не знала, что сказать, поэтому просто стояла и смотрела на него, едва дыша.

Через минуту он продолжил:

— Я был лучше соперника, но потерял фокус. Мой мозг был занят… чем-то ещё.

Талия вдруг поняла, почему он все время отстраняется от неё.

— Мной? Отвлёкся на меня? Это… моя вина?

— Это не твоя вина. Это я виноват. Я не должен был… позволять себе взять то, что хотелось. Не заслужил.

— Что? Ты думаешь, потому что у тебя был секс, ты потерял фокус? Это безумие, Дэш.

— Это не безумие, Талия. Это именно то, что произошло, — он встал и равнодушно посмотрел ей в глаза. — Я знал, нельзя потакать своим желаниям, но я всё равно сделал это. Из-за этого я потерял почти всё.

Она сжала кулаки.

— Что ты имеешь в виду, говоря — потерял всё? Бой ты выиграл, и, вообще, этот турнир не самый важный момент в жизни. А как насчёт тебя? Как насчёт того, что хорошо лично для тебя?

— Важно лишь то, для чего я здесь.

— И что это?

Он продолжал смотреть на неё, не отвечая.

— Дэш? — спросила она. — Что это? Что так важно в этом глупом турнире, из-за чего стоит отказываться от благ и терпеть боль?

— Сам турнир не важен.

— Тогда почему ты здесь?

Он открыл рот, что бы ответить, но потом будто что-то вспомнил, слегка дернулся и отвернулся от неё.

Затем отступил на пару шагов и сел на край кровати, внезапно выглядя очень молодым и очень уязвимым.

Талия была в слезах, и она не могла объяснить, почему. Она подошла к кровати, чтобы сесть рядом с ним.

— Дэш, пожалуйста, поговори со мной. Почему ты здесь, если это не турнир? Что важнее для тебя собственного счастья?

Он не ответил. Он даже не взглянул на неё.

Её терпение кончилось, она повернула голову, чтобы видеть выражение его лица.

— Дэш, скажи мне. Почему ты думаешь, что тебе нужно страдать? Почему ты не позволяешь себе чувствовать себя хорошо?

Они смотрели друг на друга со странной напряжённостью, а потом вдруг что-то ворвалось внутрь Дэша. Она видела, как это произошло. Его черты лица расслабились ненадолго, и он издал глубокий гортанный вздох.

Затем он наклонился к ней, заключив её лицо в свои ладони.

И поцеловал.

Целуя, повалил на кровать.

Её никогда не целовали, совсем и определенно не так. Работа была сексом, и поцелуи никогда не были частью этого. Но Талия инстинктивно ответила на поцелуй. Она не могла остановить себя. Она запустила пальцы в его густые волосы, всё ещё влажные от пота и протираний полотенцем. Она открыла рот, когда его язык толкнулся в её губы, и, не сдержавшись, застонала, когда от поцелуя и веса его тела по ней пронёсся ураган покалывающих мурашек удовольствия.