Гласс дрожала. Нужно было как можно скорее идти в судомойню. Какой бы отвратительной ни была новость, лучше всем узнать ее побыстрее. Должен быть способ как-то избежать того, что им предстоит.
Она завернула за угол, идя вдоль веревок с развешанным бельем, половина которого казалась давно забытым, мимо корзин с горами мокрых тряпок. Наконец она заглянула в исходящую паром судомойню и сразу же заметила Лину, которая мыла ночные горшки вместе с еще несколькими девушками, повязавшими лица полосами ткани. Больше знакомых здесь не было.
Сзади послышался смешок. Гласс повернулась и поняла, что он донесся из возникшей в результате взрыва ниши в стене. Там прижимались друг к другу две девушки. Октавия и Анна, чьи обычно стянутые в косу кудрявые волосы сегодня волной падали на спину, обнимались так, словно им было не расстаться.
В любой другой ситуации Гласс очень обрадовалась бы, увидев Октавию такой счастливой, но сейчас могла думать только о приближающейся церемонии Поиска Пары. Анне придется смотреть, как Октавия бьется в незнакомых руках… руках мужчины, которого Земля «назначила» сделать с девушкой все, что угодно.
Обливаясь потом, Гласс кашлянула. Анна и Октавия отпрянули друг от друга, и на лицах их был ужас, – но тут они заметили, кто стоит перед ними, и ужас сменился облегчением и досадой.
– Нам надо поговорить, – сказала Гласс, – немедленно.
Она пересказала им все эти отвратительные планы – поиск пары, церемонию, официальное вступление в ряды Защитников, – и обе девушки побледнели. Гласс не отрывала взгляда от каменного пола; у нее не было сил взглянуть подругам в глаза, так ее напугали намерения Сорен.
Закончив, она посмотрела на Октавию и, к своему удивлению, увидела в ее глазах решимость, а не страх.
– Пора, Гласс, – сказала Октавия, – ты сама понимаешь.
– Уэллс все еще не подал нам сигнала.
Октавия схватила Гласс за запястье.
– Нет. Тебе придется ее убить. Ты единственная достаточно близка к ней для этого.
– Я… – Гласс почувствовала, что ее сейчас вырвет. Защитники были ей отвратительны, но убить Сорен? Она посмотрела на Анну, но та не отрывала глаз от пола. Гласс сглотнула.
– Боюсь, выйдет слишком много шума. Нам ведь надо только выбраться отсюда. Это важнее всего.
Рука Октавии соскользнула вниз, и ее лицо как будто увяло.
Гласс поспешно продолжила:
– Вы обдумали план побега по реке? Как насчет лодок?
Октавия кивнула:
– Если удастся их отвлечь, мы сможем отплыть достаточно далеко, так что их пули нас не достанут. Они могут погнаться за нами на фургоне, но вдоль реки нет дороги. Я думаю, все получится.
– Нужно найти Уэллса и рассказать ему, что происходит. Бежать придется сегодня, потому что завтра утром будет эта самая церемония. Ты можешь его найти? – спросила Гласс.
– Не беспокойся, – твердо сказала Октавия, – я с этим справлюсь.
Гласс верила ей – такая яростная решимость была в глазах Октавии. После всего, через что им пришлось пройти и пережить, никто из них не сдастся без боя.
Глава 24
Уэллс
Когда утром они вернулись в крепость, Уэллс оттащил Грэхема в казарму, как ему и велели. Неподчинение Грэхема явно насторожило Защитников, потому что они немедленно сунули Уэллса в крохотную изолированную каморку. Захлопнули дверь и оставили его там на несколько часов. Судя по тому, как хотелось есть, уже близился вечер.
Сидя в темноте – и впервые за последние четыре дня в одиночестве, – Уэллс наконец понял, что ждать подходящего времени для побега нельзя. Удачный момент никогда не настанет. Эти люди непредсказуемы и именно поэтому так опасны. Надо поговорить с остальными новобранцами, с пленниками из других мест, и уговорить хотя бы некоторых присоединиться к бунту против Защитников. Это их единственный шанс.
А сию минуту ему надо выбраться из этой чертовой комнаты.
Его глаза привыкли к темноте, так что, когда дверь наконец скрипнула, открываясь, и вошел Дуб с фонарем, смотреть стало больно.
Уэллс и раньше видел ненависть на лице Дуба. Он прекрасно знал, что маска спокойствия, которую носят Защитники, очень тонка, и скрывает под собой звериную жестокость. Но сейчас Дуб смотрел себе под ноги с такой миной, что Уэллс всерьез испугался. Фонарь выхватывал из тьмы ледяное лицо, и Дуб походил скорее на демона, чем на человека.
– Мы хотели, чтобы ты стал Защитником, – сказал он низким свирепым голосом, – мы хотели доверять тебе и принять тебя в наши ряды.
– Я не имею никакого отношения к тому, что сделал Грэхем, – ответил Уэллс, пытаясь говорить спокойно, – вы должны знать, что я…
Дуб бросился к нему, одним широким шагом преодолев разделявшее их расстояние, и схватил Уэллса за горло рукой, жесткой и безжалостной, как петля палача. Уэллс пытался дышать, но перед глазами замелькали какие-то мошки. Свет фонаря стал мутнеть, как будто зрение затуманилось. Собрав все силы, он пнул Дуба ногой, стараясь вырваться.
Вдруг хлопнула дверь, и Дуб отпустил его. Уэллс упал на землю, скорчился, хватаясь за горло и отчаянно хватая ртом воздух.
– Все хорошо, – успокоил его женский голос, – никто не пострадал.