Воссоединение

С одной стороны, я прекрасно понимала Джесса. Не его вина, что кто-то его убил — во всяком случае, я предполагала, что именно так он и умер. Сам Джесс — оно и понятно, наверное, — не горел желанием об этом говорить.

И вроде как его вины нет было и в том, что вместо того, чтобы отправиться в рай, в ад, в другую жизнь или куда там люди отправляются после смерти, он оказался привязанным к комнате, в которой его убили. Ибо, что бы вы там себе не думали, большинство людей не становятся привидениями. Боже упаси! Если бы это было так, моя общественная жизнь свелась бы к нулю… не то чтобы она била ключом. Призраками становятся только те люди, у которых остаются какие-то незаконченные дела.

Понятия не имею, что за дела оставил незавершенными Джесс — и, по правде говоря, совсем не уверена, что он сам в курсе. Но если уж мне суждено было делить спальню с привидением мертвого парня, по-моему, просто несправедливо, что тот должен был оказаться таким красавчиком.

Серьезно. Джесс настолько хорошо выглядит, что это совершенно не способствует моему душевному спокойствию. Я, может, и медиатор, но я же все-таки человек, черт возьми!

И все же он пришел, после того как я очень вежливо попросила его некоторое время не появляться, и стоял передо мной, весь такой мужественный и сексуальный, в своем обычном наряде девятнадцатого века, который просто обязан быть объявлен вне закона. Ну знаете, тот, который состоит из обтягивающих черных брюк и белой рубашки с вырезом вот дотуда…

— Когда она уезжает? — требовательно спросил Джесс, чем отвлек мое внимание от распахнутого ворота своей рубашки, открывающего мускулистый живот с ярко выраженными кубиками пресса, и заставил поднять взгляд к лицу — вероятно, не стоит упоминать, что лицо у него просто идеальное, за исключением маленького белого шрама на одной из темных бровей.

Джесс и не думал понижать голос. Джина его не слышала.

— Я же говорила, в следующее воскресенье, — ответила я. Мне как раз-таки, чтобы не быть услышанной, приходилось шептать.

— Так нескоро?

На лице у него читалось раздражение. Хотела бы я сказать, что он был раздражен, поскольку считал каждый миг, проведенный с Джиной, похищенным у него, Джесса, и в глубине души обижался на нее за это.

Но, честно говоря, я сильно сомневалась, что дело обстояло именно так. Я, конечно, уверена, что нравлюсь Джессу и все такое…

Но только как подруга. И никак иначе. Да и с чего бы он питал ко мне другие чувства? Ему сто пятьдесят лет — сто семьдесят, если учитывать, что на момент смерти Джессу было около двадцати. Что может найти мужчина, повидавший немало за свои сто семьдесят лет, в шестнадцатилетней десятикласснице, у которой никогда не было парня и которая даже экзамен на права сдать не может?

Чертовски мало.

Давайте смотреть правде в глаза: я отлично знала, почему Джесс хотел, чтобы Джина уехала.

Из-за Гвоздика.

Гвоздик — наш кот. Я говорю «наш», поскольку несмотря на то, что обычно животные терпеть не могут привидений, Гвоздик проявлял странную симпатию к Джессу. Его привязанность к призраку в некотором роде компенсировала полное отсутствие расположенности ко мне, хотя именно я кормила Гвоздика и чистила его туалет, а еще — о, точно! — спасла его от прозябания в трущобах Кармела.

Проявило ли это глупое создание хоть толику благодарности ко мне? Как бы не так. А вот Джесса он обожает. На самом деле Гвоздик почти все время проводит на улице и соизволяет прийти, только когда чувствует, что должен появиться Джесс.

Вот как сейчас, например. Я услышала знакомый топот над крыльцом — Гвоздик всегда взбирался на сосну и спрыгивал с нее на крышу, — а в следующую минуту огромный рыжий кошмар протиснулся в окно, которое я оставила открытым для него, жалобно мяукая, словно его годами морили голодом.

Увидев Гвоздика, Джесс тут же направился к нему и начал чесать кота за ушами, заставив того так громко заурчать, что я испугалась, не разбудит ли он Джину.

— Слушай, это же всего на неделю, — сказала я. — Гвоздик переживет.

Джесс посмотрел на меня с выражением, которое как бы намекало, что, по его мнению, мой уровень IQ упал на пару пунктов.

— Я беспокоюсь не о Гвоздике, — произнес он.

Эти слова меня только запутали. Я знала, что Джесс не мог переживать обо мне. То есть с момента знакомства с ним я, конечно, попадала в парочку передряг — передряг, из которых Джессу частенько приходилось меня вытаскивать, — но сейчас ведь ничего такого не случилось. Ну, не считая встречи с четверкой умерших ребят, которых я увидела днем в магазине «У Джимми».

— Да? — Я посмотрела на Гвоздика, который откинул голову, явно кайфуя от того, как Джесс чешет его под подбородком. — А о чем тогда? Джина вообще-то очень крутая. Даже если она о тебе узнает, сомневаюсь, что она выбежит из комнаты, вопя во всю глотку, или сделает еще что-нибудь в том же духе. Она, наверное, просто захочет время от времени брать у тебя взаймы рубашку или типа того.