Воспоминания. Жизнь

— Сэя, ты так мило смущаешься, неужели у тебя ещё не было мужчины? Или есть что-то другое? Но я наверно скажу так, хоть ты и являешься моей рабыней, но я тебя расцениваю в первую очередь как девушку. И пусть тебя не смущает твой статус рабыни. Мне не важно, что ты мико или что ты суккуб, или кими. Ты не перестанешь от этого мне нравиться меньше. А потому, пожалуйста, пойми меня, правильно. И ни кому не сообщай то, что я говорил и скажу после. Пусть официально ты моя рабыня, а потому продолжай вести себя пока-что так-же соответствующе на людях, но понимай и то, что ты для меня не пустое место, потому я и говорил ранее что останавливай и поправляй меня, не опасаясь последствий, ведь это мой приказ. Ты должна была уже заметить, но если что, то я теперь твой единственный хозяин. И приказывать тебе могу только я. А также приказ я разрешаю использовать любые умения, которые не сильно навредят мне.

А пока я говорил всй это, сначала просто лежала спокойно, но стоило мне упомянуть расу, как она вздрогнула, и притихла очень сильно. Но к концу моей речи она расслабилась. И спустя некоторое время она немного отодвинулась от меня и посмотрев на моё лицо сказала:

— Как … как вы узнали кто я … откуда

— Я могу видеть всю информацию, если захочу, о любом.

— М-м, что вы теперь будете делать со мной, когда знаете правде о том кто я.

— Да, ничего, мне-то какая разница, ты теперь моя, а потому, как и сказал ранее, ты будешь участвовать в походах со мной.

— И вам не страшно, ведь я суккуб, и я могу не сдержать свою натуру, а как сумрачная кими я могу обратиться в кими и растерзать вас.

— Еще бы мне суккуба бояться, мне вот наоборот интересен этот аспект. А про сумрачного кими, я просто ничего не знаю. А что они представляю из себя, если попытаться сравнить.

— Это раса волкообразных, мы способны превращаться в огромных волкообразных существ, очень яростных, и способных уничтожить целую армию.

— И?

— Это очень свирепые и сильные существа, их все боятся.

— Ну, не знаю, я их не видел, а по описанию так и не понять, а если на тебя посмотреть то …

— Я не могу превращаться, для этого нужен особый магический артефакт.

— Тем более, чего мне бояться. Да и я не из пугливых. А за такую милашку я и сам могу хоть кому морду набить. Вот, например, откуда у тебя повреждения ребер и синяки взялись, ведь я их не помню. Расскажеш?

— Меня отбросил капитан, когда я попыталась помочь вам, в результате чего я врезалась в стену, а когда вас отнесли в эту комнату при тренировочной площадке, у меня не получилось сразу и полноценно оказать вам первую помощь….

— Понятно, капитан значит

— Не надо, пожалуйста, он очень страшный человек.

— Ладно, ладно…. А по поводу того что я говорил в самом начале, ничего не скажешь?

После такого вопроса она снова уткнулась в меня, и еле слышно произнесла

— надо мной …. много издевались и …. и часто брали …. силой …. против воли, а я ничего не могла поделать, еще в детском доме были некоторые смотрители, что звали меня на ночь, а отказать у меня не было возможности. А во дворце стало легче, но были некоторые люди, что также желали и брали меня…

Последнюю часть она произносила уже совсем еле слышно, и я чувствовал, как сыреет моя рубашка от её слёз. То как она вздрагивает от некоторых слов своего рассказа, на сколько-же черной была её жизнь, до всего этого. Я должен постараться исправить это, и преднести в её жизнь хоть сколько-то тепла и света. А то что рассказать ей есть что и что наоборот забыть, сдается мне у неё предостаточно. Возможно в последующем я попробую вызнать у неё подробности. А сейчас я просто приобнял ее и гладил её по голове, пока она продолжала плакать.

Последнюю часть она произносила уже совсем еле слышно, и я чувствовал, как сыреет моя рубашка от её слёз. То как она вздрагивает от некоторых слов своего рассказа, на сколько-же черной была её жизнь, до всего этого. Я должен постараться исправить это, и преднести в её жизнь хоть сколько-то тепла и света. А то что рассказать ей есть что и что наоборот забыть, сдается мне у неё предостаточно. Возможно, в последующем я попробую вызнать у неё подробности. А сейчас я просто приобнял ее и гладил её по голове, пока она продолжала плакать.

— «Швырк» … простите меня «Швырк» я сейчас же перестану плакать «Швырк»

И попыталась вытереть глаза, но будучи зажатой в объятиях, получалось не очень эффективно, зато весьма мило.

— Ничего, иногда выплакаться на много лучше, это не плакать одной в подушку, и не держать в себе. Это на много опаснее и вреднее, для организма. Кстати о вреде. Ты ужинала?

— … нет

— Почему, ведь еду принесли даже сюда.

— Потому что это для вас, и если бы я ее съела, то меня могли побить еще сильнее.

— Вот как, но ты могла съесть хотя-бы не много, слушай тебе надо больше питаться, иначе можешь навредить своему организму.

Но мои слова вызвали истерику у неё и она отстранившись от меня и смотря прямо в глаза начала говорить