Воспламенение

— Сойку-пересмешницу, полагаю, — говорю я, немного взмахивая крыльями. — Эта птица на броши, которую я ношу как символ.

Тень узнавания мелькает на лице Цезаря, и я понимаю, что он знает, что сойка-пересмешница не только мой символ. Что она символизирует гораздо больше. То, что выглядит, как показное изменение костюма в Капитолии, будет рассмотрено совсем по-другому во всех дистриктах. Но он ведет себя, как ни в чем не бывало.

— Да, снимаю шляпу перед твоим стилистом. Я уверен, никто не сможет поспорить с тем фактом, что это самая захватывающая вещь из всех, что мы видели на интервью. Цинна, мне кажется, тебе стоит поклониться. — Он машет Цинне, чтобы тот встал. Тот поднимается и делает небольшой, грациозный поклон. И вдруг я начинаю бояться за него. Что он сделал? Нечто ужасно опасное. Это сам по себе акт восстания. И он сделал это для меня. Я вспоминаю его слова…

— Не волнуйся. Я всегда направляю эмоции на свою работу. Так я не причиняю никому боль, кроме себя самого.

…и я боюсь, что он причинил себе такую боль, что не сможет восстановиться. Президент Сноу не упустит значение моего пламенного преобразования.

Аудитория, сидевшая в полной тишине от потрясения, разражается бурными аплодисментами. Я могу расслышать только гудок, извещающий о том, что три мои минуты окончены. Цезарь благодарит меня, и я возвращаюсь на свое место, платье теперь легче воздуха.

Когда я прохожу мимо Пита, который направляется на свое интервью, он не встречает мои глаза. Я аккуратно сажусь, но если не считать клубов дыма тут и там, я кажусь невредимой, поэтому я обращаю все свое внимание на него.

Цезарь и Пит были естественной командой с тех самых пор, как впервые появились вместе год назад. Их легкое взаимодействие, забавное времяпрепровождение и способность переходить к душещипательным моментам, вроде признания Пита в любви ко мне, имели огромный успех у публики. Они с легкостью начинают разговор с нескольких шуток о пожарах и перьях, а также приготовлении птицы. Но любой может заметить, что Пит чем-то озабочен, поэтому Цезарь уводит разговор прямо к теме, занимающей умы всех присутствующих.

— Пит, на что это было похоже? После всего, через что ты прошел, узнать о Подавлении? — спрашивает Цезарь.

— Я был шокирован. Я имею в виду, что в одну минуту я вижу, как невероятно красива Китнисс во всех этих свадебных платьях, а в следующую… — Пит затихает.

— Ты понял, что свадьбы никогда не будет? — говорит Цезарь мягко.

Пит молчит в течение некоторого времени, будто решает что-то. Он смотрит на завороженную публику, потом на жестяной пол и, в конце концов, поднимает взгляд на Цезаря.

— Цезарь, как ты думаешь, умеют наши друзья хранить секреты?

Неудобный смех идет из аудитории. Что он имеет в виду? Хранить секреты от кого? На нас же весь мир смотрит.

— Я чувствую себя совершенно в этом уверенным.

— Мы уже женаты, — говорит Пит спокойно.

Толпа реагирует изумлением, а мне приходится спрятать свое лицо в складках юбки, чтобы они не увидели моего смущения. Зачем он делает это?

— Но… как же это возможно? — спрашивает Цезарь.

— О, это не официальный брак. Мы не ходили в Дом Правосудия и все такое. Но у нас в Дистрикте-12 есть свадебный ритуал. Я не знаю, на что это похоже в других дистриктах. Но мы делаем вот что. — Он кратко описывает традиционное поджаривание.

— Ваши семьи присутствовали там? — интересуется Цезарь.

— Нет, мы никому не говорили об этом. Даже Хеймитчу. Да и мама Китнисс никогда не одобрила бы это. Но, понимаешь, мы знали, что если поженимся в Капитолии, тут не будет ритуала поджаривания. И никто из нас на самом деле не хотел больше ждать. Так что, в один прекрасный день мы просто сделали это, — говорит Пит. — И теперь мы гораздо более женаты, чем любой листок или большая вечеринка могли сделать нас.

— То есть это было еще до Подавления? — говорит Цезарь.

— Конечно, до Подавления. Уверен, мы никогда не поступили бы так, после того как узнали, — произносит Пит, огорчаясь. — Но кто мог ожидать такого? Никто. Мы прошли Игры, мы победили, все казались в таком восторге, видя нас вместе, а затем прямо из ниоткуда… Я имею в виду, как мы могли ожидать такое?

— Вы не могли, Пит, — отвечает Цезарь. — Ты верно говоришь, никто не мог. Но я должен признаться, я рад, что у вас двоих было хотя бы несколько счастливых месяцев вместе.

Невероятные овации. Будто бы воодушевленная, я выглядываю из своих перьев, позволяя толпе видеть мою печальную благодарную улыбку. Дым от перьев сделал мои глаза слезящимися, что является отличным дополнением.

— А я не рад, — говорит Пит. — Мне жаль, что мы не дождались того, чтобы сделать все официально.

Это застает врасплох даже Цезаря.

— Но ведь даже немного времени лучше, чем его полное отсутствие?

— Возможно, я бы думал также, Цезарь, — говорит Пит горько, — если бы не ребенок.