Воспитанница любви

При разъезде они вновь столкнулись с Вольскими. Варвара Петровна не удостоила княгиню своим вниманием, сделав вид, что незнакома с ней. Андрей ожег Веру пронзительным взглядом, но ничего не произнес, слегка кивнув и пройдя мимо, к готовому экипажу. Девушка невольно отметила его бледность, усталость черт, и доброе сердечко ее наполнилось вновь бескорыстной любовью и сочувствием любимому. «Ему отчего-то плохо, он страдает», – с грустью думала Вера, сидя в карете и следя за уплывающими огнями театра.

– Ну-с, каково же ваше решение? – неожиданно прозвучало над ее ухом.

Алексеев вдругорядь склонился к Вере так близко, что она невольно отпрянула.

– Я уж и с княгиней договорился, – прошептал он вовсе ей в ухо.

Вера затрепетала: надобно было отвечать, но что сказать этому гадкому Алексееву, если она вовсе не вольна в своей судьбе? Отказать, а что далее? У воспитанницы нет иной перспективы, кроме подобного замужества. Скрепившись душой и стараясь говорить сколь можно спокойно, бедная девушка ответила:

– Дайте мне еще немного времени. Это так непросто – решиться.

«Почему она молчит? – подумала Вера, глядя на княгиню. – Неужто и впрямь эти двое давно обо всем договорились?» Браницкая с отсутствующим взглядом смотрела перед собой, опираясь на атласные подушки и кутаясь в шубку.

– Однако я желал бы услышать ответ. Когда же? – не отставал Алексеев.

– После маскарада в Благородном собрании, – выпалила вдруг Вера, только чтобы отвязаться.

Иван Иванович же вполне удовлетворился ответом и более не донимал несчастную жертву.

И вот настал сей роковой день. Костюмы готовы, осталось только решить, надевать маски или нет. Княгиня в свое время любила интриговать под личиной, но теперь вдохновение пропало. Вера выбрала красивую полумаску с перьями, понимая, что остаться неузнанной она никак не сможет: ее выдаст присутствие княгини, которая не желает маскироваться. Все, разумеется, поймут, кто сопровождает Браницкую. Оставалось только соблюсти условность, и наилучшим решением была полумаска.

Новогодний бал начинался в одиннадцать. К половине одиннадцатого княгиня и Вера облачились в роскошные наряды и оглядывали себя в зеркале. Браницкую трудно было узнать в расшитом жемчугом кокошнике с бриллиантовыми подвесками, в парчовом сарафане и узорчатой душегрее, подбитой собольим мехом. Обе горничные руками всплескивали и без конца восклицали, разглядывая боярыню. Костюм Веры являл полную противоположность тяжелому, величественному наряду княгини. На девушке было платье из бледно-голубого серебристого газа на голубом струящемся муаре. На юбке в некоторых местах газ был подобран букетиками водяных лилий. При движении складки муара сквозь газ струились, как речная вода. Волосы Веры были убраны в античный узел, а спереди спускались к плечам чудесными локонами. В прическу тоже была вплетена водяная лилия. В руках Вера держала букетик живых цветов. Оглядев воспитанницу, княгиня произнесла:

– Остерегайся сквозняков и не выбегай на мороз разгоряченная, если не хочешь слечь в лихорадке.

С тем и поехали. Когда они скинули шубы на руки лакея и поднялись по сверкающей мраморной лестнице, Вера ахнула. Зал пестрел одеяниями всех веков и народностей, разноцветными домино в кружевах, перьями и бархатом, султанами и беретами – словом, роскошью северного маскарада, не испуганного снегами и морозами. Вера была в восторге: мимо скользила Летучая Мышь, брела Колдунья в остроконечной шляпе со знаками зодиака и с золотой палочкой в руке, проскакал веселый Арлекин… Маски закружили Веру, унесли далеко от княгини, вовлекли в свое шествие по залу. Ей что-то пищали в ухо, хватали за руки, тормошили. Ундина кружилась вместе со всеми, чувствуя, что теряет всякое соображение. Наконец она выбралась из толпы и бросилась искать княгиню. Браницкая беседовала с высоким мужчиной в черной венецианке, который показался Вере знакомым, хотя лицо его скрывала полумаска.

Стоило Вере приблизиться, мужчина растворился в толпе, однако она успела разглядеть ямочку на подбородке. Отчего он бежит от нее? Девушка не решилась ничего спросить у княгини, тем более что общее внимание привлекла пантомима, разыгранная перед самым боем часов.

Эта сцена показывала встречу Нового года. Старый Год представлял из себя дряхлого старика с седой бородой, облаченного в какие-то лохмотья и обвешанного прошлогодними газетами и объявлениями. Он печально бродил по залу в ожидании Нового Года. С первым боем часов в зал влетел юноша в новом, с иголочки, светлом фраке и с белой розой в петлице. Он кинулся обрывать со старца газеты и объявления, затем схватил дряхлого старика поперек туловища и выбросил вон. Часы еще не отбили полночь, а Новый Год уже доставал из кармана и бросал в толпу стишки с пожеланиями и пророчествами. Лакеи разносили на подносах бокалы с шампанским. Все пили, смеялись и поздравляли друг друга.

Вера подняла один из листочков и прочла: