Воспитанник орков 1 (СИ)

Галера уходила в сторону Тангейна, а за ее кормой горел флейт. Никто из матросов не улыбнулся, сохраняя спокойствие, хотя видели пламя и, в душе радовались победе. Иное дело Данут. Не удержавшись, чуть—чуть повернул голову, скосил глаза, (Кажется, Шумбатар недоволен, но оно того стоит!) чтобы увидеть самую лучшую в мире картину — горящий черно—белый парус и огонь, весело карабкающийся по мачтам и реям, пожирающий такелаж.

Но надо отдать должное норгам. Они не метались по палубе, не бросались за борт, спасая собственные шкуры, а пытались потушить корабль, хотя и было понятно, что тушить уже было поздно и бесполезно, как и спускать на воду шлюпки — они тоже уже успели вспыхнуть.

Пламя, вызванное тремя шариками, с дьявольской смесью, было таким сильным, что Данут ощутил за спиной жар, словно бы от огромного костра. Нет, даже не от костра, а от горящего леса, когда бежишь от пламени, а оно словно бы бежит за тобой, преследует, пытаясь лизнуть спину горячим рыжим языком.

Возвращение в Тангейн

Данут ни разу не видел Тангейн со стороны моря. И, надо сказать, было на что посмотреть. Что—то защемило в душе, когда юноша увидел узкую полоску земли, словно бы загибающуюся вверх. Не плоский, слившийся с берегом поселок рыбаков и не залитый зеленью городок орков, малоприметный с воды, а величественный, вырастающий на стыке моря, камня и солнца, прорастающий тонкими ажурными башнями и высокими домами, Город.

Ни Данут, ни Шумбатар не ждали торжественной встречи. Было бы глупо считать, что Тангейн встретит старых врагов цветами и объятиями. И хотя с момента последней битвы минуло двадцать лет, но человеческая память еще не отбросила страх и ненависть. Слишком много крови было пролито с той, и с другой стороны. Данут, будь его воля, помимо галеры направил бы к городу еще и сухопутный отряд, припрятав его в удобном месте. Так, на всякий случай. Тангейн, для племени Шумбатара, особой опасности не представлял. Если их экипаж захватят в плен, будет, кому выручить. Ну, кто здесь сумеет противостоять тысяче воинов? Городская стража? Купеческие приказчики? Охранники? Но юноша благоразумно придержал собственные мысли при себе, заранее зная, что вождь и товарищи даже не станут вступать с ним в спор — посмотрят, обдав ледяным презрением. Для орков проще умереть, нежели совершить подлость или нарушить слово.

«Вот, потому они и проигрывают людям», — отметил про себя юноша. Но отметил не с печалью, а лишь с констатацией факта. За то время, что он провел в племени Шумбатара, он уже и сам начал рассуждать не как фолк, а как человек. Ну, орк, то есть. Но все равно, пока еще говорил про орков «они», а не «мы». И умереть для Данута было проще, нежели предать или изменить. Смерть, это не самое страшное. Куда хуже жить, чувствуя себя предателем.

Единственные, на кого не распространялись представления орков о чести и достоинств, были ... эльфы.

У орков долгая память. Помнили и хорошее, и плохое. Битвы с людьми, с гномами — это так, обычное дело. Во время войны считалось нормально, если разведка, забираясь в глубокий тыл, режет всех подряд, включая стариков и женщин. А как иначе? Неосторожный взгляд, не вовремя брошенный на лазутчика, приведет к гибели всего войска. В порядке вещей заманить противника в ловушку, обмануть его. Ну и, все такое прочее. Но обещание, данное человеку, свято блюлись хоть во время мира, хоть в дни войны. А вот с эльфами дела обстояли иначе...

Давным—давно (Данут не сумел найти точной даты — тысяча лет назад, две тысячи?) в одно из селений орков прибыл корабль под белыми парусами. С него сошли прекраснолицые воины, в доспехах изумительной красоты, предложив оркам кедровую ветвь мира. Гости были улыбчивы и красноречивы. Орки — наивные дети природы, допрешь, не воевавшие ни с людьми, ни с эльфами, не знавшие оружия для убийства, были удивлены и польщены. Прекрасные существа казались им небожителями!

«Может, вернулись наши старые боги? Они вспомнили о своих детях!», — решили счастливые орки и устроили для гостей настоящий пир. Для эльфов принесли самые свежие фрукты, самые спелые орехи, самый вкусный сыр, выменянный на шкуры у людей.

Когда ликующие орки — мужчины, женщины и дети, собрались вместе, прекраснолицые существа вытащили из ножен стальные клинки и принялись убивать безоружных, не пощадив никого. Дубинки и копья с каменным наконечником, стрелы с костяными остриями, не могли пробить железные доспехи, а мечи эльфов не знали усталости. Но самое страшное, что перерезая оркам глотки, они продолжали улыбаться и беседовать о своих делах...

От селения не уцелел никто. Оставшихся в живых орков эльфы взяли с собой, чтобы использовать как вьючный скот. Потом их тоже убили.