Восьмой цикл

— Милый, тебе ли об этом рассуждать? Когда я стала неправильно, по твоим меркам, драться, ты валялся не в силах даже комментировать мою магию. И дружок твой лежал в грязи… Так что тебе ли учить меня сражаться?

— Посмотри вокруг… Это ведь святое место…

Кален осмотрелся и согласился с Маликом. Памятника на могиле уже не существовало, земля на большой площади были выжжена, кое-где еще горела трава и дерево, что стояло недалеко от места боя, было покрыто какой-то белой пылью, тем, чем была охотница, убившая явно не один десяток магов в своей жизни:

— А ведь он прав, Милена посмотри на это. Я вот старался сражаться, как подобает этому месту и ни одной травинки не помял…

Она рассмеялась. Встала, обернулась к тому хаосу, который остался после нее и взмахнула левой рукой. Огонь тут же потух, на месте выжженной земли появились молодые побеги растений, белая пыль исчезла, и на дереве распустились цветы. Потом взмахнула правой, и на старом месте появилось памятник, в точь-точь какой был до этого на могиле. Кален смотрел на это с восхищением. Магистры Академии были способны на подобное, но у них на это ушло бы гораздо больше времени.

Милена повернулась, и Кален тут же опустился перед ней на одно колено:

— Простите, что недооценивал вас, ваша светлость.

— Можешь встать Кален. Малик, я жду от тебя подобного признания и извинений.

Малик делал вид как можно более величественный и невозмутимый, хотя и его поразило мастерство жены:

— Мой статус равен твоему, так что кланяться я не буду.

— Малик, ты меня не боишься? — она улыбалась, и он вдруг показал ей язык и снова стал серьезным:

— Очень.

Кален смотрел на эту милую супружескую беседу и не мог перестать улыбаться. Ему было легко на душе. Он думал о том, что Милену пора было давно посвятить в их дела, и она показала, что он был полностью прав.

— Тогда чего кривляешься, дорогой?

— Потому что вот этот ушастый эльф и так меня достал своими шуточками, что я тебя боюсь и слушаюсь во всем. Не хочу при нем еще раз подтвердить, что это полная правда.

Тут уже смеялись все, кроме орка. Милена к концу разговора бросилась к Малику и обняв его, они слились в поцелуе. Кален и орк покраснели и отвернулись. Орк на жестах сказал, что он пойдет, и эльф также на жестах поблагодарил его за помощь. Они поклонились друг другу, как вслед орка пролетело длинная фраза на орочьем. Орк обернулся, Кален с удивлением заметил у него слезу, поклонился всем троим, что-то поговорил и пошел к посольству Дурмара. Милена, все еще обнимая Малика попросила перевести, на что он смутился. И заявил, что эти фразы невозможно произвести с тем же смыслом, которое в них вкладываются на орочьем. Сказал, что это прощальные слова ушедшему в мир иной воину и воздание должное его воинской чести. Сразу они погрустнели, вспомнив Орлых и Милена спросила:

— Это она виновата в его смерти?

— Да. Милена, мы тебе все расскажем, честно, но не тут. Разговор будет долгим и не для посторонних ушей. Потерпи до завтра, прошу тебя.

Она кивнула и снова поцеловала его. Домой они пошли пешком, держась за руки. Кален посмотрел им вслед и переместился к дому.

А Малик с удивлением заметил, что ему стало намного легче, когда он решился все рассказать жене. Он думал, что молча, оберегает ее, но она доказала, что не нуждается в этом и хочет пройти с ним вместе весь путь их жизни до конца.

И Малик хотел того же.

2

Когда пришли домой, Милена пошла готовить ужин. Малик впервые захотел посмотреть, как она это делает. Раньше он не никогда не интересовался этим, но теперь, увидев ее мастерство в бою, он захотел понаблюдать за процессом. Как и все новые дома, его был обустроен всеми новинками гномьей инженерной мысли в быту. Вся обстановка в доме была подарком Митранда, поэтому он принял ее, но не представлял, зачем она нужна, когда оба хозяина дома — маги. Призадумавшись, он понял, что совсем не знает, как в Хомико готовят пищу. Последний раз за готовкой он наблюдал лет в шесть, у них дома была большая печь, которую мать всегда долго разогревала. Готовка у нее отнимала большую часть дня.

Когда он учился в Митранде механики и инженерии, он приобрел одну из новомодных печей гномов и подарил матери. Их устройство не особо его интересовала, но он знал его. Вместо дров и угля использовался кирей, причем сама горящая часть была скрыта пластиной. Также эти печи имели такие же пластины и наверху, но нагревались они до меньшей температуры и были открытыми, то есть готовилось на открытом воздухе, а не в закрытом пространстве как в нижней части плиты. Мать очень благодарила за подарок, говорила, что теперь экономит время на готовке очень сильно и стало оставаться намного больше времени на ее увлечение шитьем одежды. Про это Малик тоже мало что знал, но знал, что в гардеробе Милены есть пара платьев ее пошива.