Восьмой круг ада

- Рефлекс Симонса-Калиского тоже совершенно нормален, - кивнул он Каме. - Ну, а как прошли испытания?

- В принципе обнадеживающе. Правда, показатель интеллекта ниже среднего, но это еще ни о чем не говорит. Связи правильные. "Свежая память", можно сказать, изумительная. Я не обнаружила никаких нарушений.

- Кама готова утверждать, что этот тип - образец психического здоровья, - ядовито заметил Балич. - Как можно говорить об изумительной памяти человека, не помнящего даже, кто он?

Брови Камы изогнулись гневной дугой.

- Сейчас я говорю о результатах тестов, - холодно ответила она. - Не вижу противоречия. "Свежая память" может быть прекрасной, так как амнезия имеет регрессивный характер.

- Стало быть, ты считаешь, что потеря памяти наступила в результате потрясения, вызванного падением метеорита? - спросил Гарда. - Никаких следов механического или термического поражения не отмечено...

- Я думаю скорее о психическом потрясении.

- Я хотел бы вернуться к основному вопросу, - начал Балич. - Кама считает, что пациент - совершенно нормальный человек, потерявший память. Парамнезию в такой форме, как в данном случае, нельзя считать последствием шока. Может ли психически нормальный человек верить, что он средневековый монах? Тут совершенно явно проявляется утрата способности критически оценивать факты. В системе его памяти закрепились стереотипы, являющиеся слепком болезненных галлюцинаций, архаических сведений и деформированных фрагментов действительности. Мне кажется, большинство признаков говорит о парафрении. Кроме того, страх... Ведь он постоянно чего-то боится!

- Вот-вот! - подхватила Кама. - Ром исследовал больного только раз, я наблюдаю за ним уже четвертый день. Это, несомненно, субъект с психопатическими наклонностями, но, кроме того, он ведет себя так, будто его галлюцинации являются реальностью - других патологических признаков я не наблюдала. Я пыталась применить двунаправленную терапию. Безрезультатно. Депрессивная реакция, как у нормального человека. Уверяю тебя. Ром, это наверняка шизофрения.

- А может, он просто притворяется? - вставил концептолог.

- Нет. Вначале я тоже думала... Но нет. Его галлюцинации весьма связны и представляют собой логическое целое. Правда, я не специалист в области истории религиозных верований, обычаев и языка шестнадцатого века, но до сих пор я не обнаружила у него ни одной реакции, противоречащей галлюцинациям. Нормальный человек не может с такой железной последовательностью играть роль средневекового монаха. Именно это, мне кажется, говорит о том, что в данном случае мы имеем дело с необычным феноменом. Скажу больше, - оживленно продолжала Кама, - зондирование подсознания тоже не принесло ничего нового. Тот же круг понятий, тот же словарь. Я проверяла кодовые ассоциации. То же самое. Реакции такие, словно он действительно никогда не знал интеряза.

- Невероятно! - воскликнул диагнометрист.

- Однако это так. Можешь проверить записи. Характерные изменения кривой вызывают только латынь и немецкий язык шестнадцатого века. Реакция на интеряз, итальянский, английский, французский, польский или русский появляется только в случаях аналогичного с латынью или немецким звучания слов. Я передала ленту лингвоанализатору...

- Ну и как?

- Представь себе, он действительно бегло говорит на средневековой латыни и немецком!

- Это только подтверждает гипотезу, что он отличный знаток того периода.

- Он утверждает, что его зовут Модестус Мюнх.

- Модестус Мюнх? - повторил Гарда и задумался.

- При нем не оказалось персонкода, - заметила Кама.

- Знаю, - кивнул ученый. - Странно, конечно, но это не наша забота. Придет ответ Глобинфа, и все выяснится. Скажи, с ним можно сейчас побеседовать?

- Конечно. Перевод с латыни да интеряз и обратно уже запрограммирован.

- Что он сейчас делает?

- Лежит на полу лицом вниз. Наверно, молится.

Кама подошла к столику и включила визию. На экране появились просторная комната и мужчина в голубом больничном халате, лежащий крестом на полу.

- Интересно, - пробормотал Гарда и, обращаясь к Каме, спросил: - Он вообще не докидает свою спальню?

- Очень неохотно. Выходит только на террасу и часами смотрит вниз на город.

- Интересно, - повторил концептолог.

Когда они входили в комнату, мужчина стоял на террасе и смотрел вниз.

- К тебе гости, - бросила с порога Дарецкая.

Он медленно повернул голову, и на его лице, сосредоточенном и напряженном, отразился страх, смешанный с радость".

- Это профессор Гарда. Познакомьтесь! - представила ученого Кама.

Мужчина сделал шаг вперед и уже собрался было упасть на колени, но девушка подхватила его под руку и, подводя к Гарде, укоризненно сказала:

- Зачем это? Я же тебе говорила, не надо становиться на колени. Не надо.

- Да, госпожа, - покорно кивнул он.

- Доволен ли ты комнатой, брат Модест? - спросил концептолог.

Но мужчина в больничном халате не понял вопроса, хотя лингвистический автомат перевел слова Гарды безошибочно.

- Я слушаю тебя, господин.

- Я спрашиваю, нравится ли тебе у нас? Как ты себя чувствуешь?