Восьмой

С трудом поднявшись, подошел к стеллажу, посмотрел на стоящую на полке скульптуру из прозрачного пластика, краска с которого уже почти сползла. Был же в юности талант делать эти скульптуры…

Молодой парень, на котором лишь плавки, нес на руках женщину, одетую лишь в купальник. В глазах его, которыми он смотрел в её глаза, была такая теплота и нежность, что старое сердце снова защемило.

Он протянул руку к лицу женщины, осторожно, боясь повредить прочный материал, коснулся его пальцем. Потом прикоснулся к шраму на животе женщины. Шраму, из-за которого он когда-то давно решился рискнуть и не бояться признаться. По щеке прокатилась слеза.

–Ты любил её?

Голос раздался позади, старику пришлось с трудом повернуться, болели суставы. Какой-то молодой парень стоял у стены его комнаты. С ним что-то явно было не так. Во-первых, откуда он тут взялся? Двери надежно закрыты. Во-вторых, его глаза. Прищурившись, старик понял. У молодого парня были очень старые глаза.

–Кто вы?– Спросил, скорее, просто из вежливости. В последнее время ничего не было интересно.

–В этой ветке реальности мы не знакомы,– сказал незнакомец.– В той, что я планирую развить, мы были, для тебя, и будем, для меня, знакомы.

–Были для меня, будем для тебя?– Переспросил старик, усаживаясь в кресло.– Ерунда какая-то.

–Разное восприятие времени. А ещё перемещение в нем же в разных направлениях,– пожал плечами гость.– Вернемся к вопросу, ты любил эту женщину?

–Да, любил. Она была старше меня, на целых одиннадцать лет. Хотя какая сейчас разница? Если бы не умерла тридцать лет назад, сейчас ей было бы девяносто четыре.

Незнакомец отошел к окну, посмотрел в небо.

–Если бы я предложил тебе исправить то, что произошло, одно обстоятельство, или, возможно, не совсем одно, из-за которого вы тогда расстались, ты бы согласился?

–Поздно исправлять,– старик невесело усмехнулся,– уже прошло шестьдесят лет.

–Завтра ты умрешь,– не обращая внимания на слова, продолжал незнакомец,– но я успел. Ты важен, потому что ты одно из звеньев моего плана. Даже не так, нескольких планов.

Он вышел на середину комнаты, достал из рюкзака за спиной небольшой футляр, в котором оказался лист бумаги.

–В данный момент я наделен Силой запечатлеть линии судьбы. И мне нужно запечатлеть твою линию. Линия твоей женщины будет взята автоматически. Но процедуру тебе не пережить, слабое сердце.

Старик поморщился. Можно верить во что угодно, в судьбу, гадание, переселение в цифросеть. Последнее уже несколько лет как практикуется, но его не интересует, без той, которую он любил и с которой расстался около шестидесяти лет назад. Практически тогда же, когда и познакомился. Он хотел что-то ответить, но внимательно посмотрел в глаза этого странного человека. Очень старые глаза, видевшие больше, чем можно себе представить.

–Зачем тебе это?

–У меня есть несколько планов. Один из них – направить развитие мира, в котором будут жить потомки той, что я люблю, в более лучшую сторону. Ты – одно из звеньев этого плана.– Он порылся ещё в рюкзаке, достал небольшую бутылочку.– Выпей это, поможет.

Долго старик не думал. Принял бутылочку, открыл и выпил содержимое. На вкус – обычная вода.

Незнакомец вытянул руку, приложил к морщинистому лбу старика, в другой руке зажал лист бумаги. На несколько секунд комната утонула в ослепительном свете, исходящем из лба старика. Бумага покрывалась вязью линий, хаотично пересекающихся в бешеном танце.

–Что… ты… будешь… делать… теперь?– После этой странной процедуры слова давались с трудом.

–Изменять историю, Аркадий,– ответил незнакомец.– И вписывать себя в неё. Хорошо, когда можешь предвидеть будущее. И имеешь Силу его изменить.

Он коснулся кольца на левом мизинце и исчез. Безо всяких вспышек, спецэффектов, просто исчез.

#####

Аркадий потер грудь. Тут вроде бы кто-то только что был? Или показалось? А ещё, или тоже показалось, была какая-то боль в груди? Надо будет на всякий случай проверить потом. После праздника, да. Поднялся с кресла. Суставы не скрипят, даже не чувствуется, что ему уже восемьдесят три года.

–Дорогой, принеси попить,– на кровати лежала его женщина, только что проснувшаяся от дневного сна. Его Алла. Для своих девяносто четырех выглядит просто блестяще. Потянулась, села. Смотрит как и раньше, с любовью.

–Сейчас, конечно сейчас принесу,– он отправился на кухню.

По пути вспомнил, что скоро уже шестьдесят лет, как они вместе. Скоро приедут сыновья, дочка, внуки и правнуки. Надо бы попросить Крота чего-нибудь приготовить. Любит старый друг это дело, хлебом его не корми. Сам испечет и наестся!

За окном играл разноцветными струями воды фонтан, которому уже пятьдесят лет, деревья шумели листвой. А на стеллаже стояла скульптура из прозрачного пластика, с ними, Аркадием и Аллой, какими они были шестьдесят лет назад. Надо бы чуть подкрасить её, или пусть правнук сделает, унаследовал талант, похоже.

Вернувшись со стаканом воды, присел рядом с ней, поцеловал.