Восьмой

Алла в который раз посмотрела на заламинированную игральную карту. Восьмерка червей. Единственное, что осталось у неё от Аркадия. Напоминание о нем. Раньше воспринималось как напоминание о красавчике и подлеце, что крутил сразу с двумя, сейчас как о красавчике, что любил только её. Боже, как всё это глупо и больно…

Дверь кабинета резко открылась и на пороге появился… Дед Мороз. С большим мешком, в красном тулупе, объемной белой бородой, пышными усами, тоже белыми. Алла воздела глаза к потолку.

–По снежному велению, по вьюжному хотению, по моему морозному распоряжению, желаю всем быть в этом году счастливыми, здоровыми и любимыми!– Начал было басом этот новогодний персонаж.

–Корпоратив двумя этажами выше,– раздраженно сказала Алла.– Вы ошиблись, с наступающим вас.

С этими словами она хотела вернуться к работе. Ну как к работе, к мрачному созерцанию игральной карты.

–Вам желает Дед Мороз, Никогда не вешать нос. Чтобы все, что загадали, Обязательно сбылось.– Не унимался разодетый в красный костюм актер.

–Двумя этажами выше! Не зачем меня тут от работы отвлекать!

–В Новый год желаю всем, Чтобы не было проблем, Пусть придут удача, счастье, В Новый год к вам насовсем.– Дед Мороз попался какой-то совсем непробиваемый.

–Слушайте! Я сейчас охрану вызову!– Совсем разъярилась она, хватая трубку служебного телефона.

–Не вызовешь,– тихий знакомый родной голос царапнул по сердцу и душе.

–Аркадий?– Неверяще спросила она.

–Да, я,– Дед Мороз снял бороду, обращаясь в молодого курьера.– Ух, ну и колется же она!

Решительно было непонятно, что делать. Вызывать охрану? Прыгать на шею бывшему? Или просто сидеть и дальше, растерянно хлопая глазами?

–Положи уже трубку, Алла,– он подошел и, не дождавшись какой-либо реакции от неё, взял из руки трубку и положил обратно сам.

–Что ты здесь делаешь?– Еле смогла проговорить она сдавленным голосом.

Аркадий придвинул один из стульев и уселся напротив неё. С минуту оба смотрели друг другу в глаза. Тишина нарушалась лишь отдаленным грохотом музыки с корпоратива.

–Я пришел сюда извиниться за всё и попросить прощения,– наконец сказал он. Достал из красного мешка большой букет роз.– Мне хватило только на эти, некондиционные остались, но зато их много. Друг работает в цветочном магазине, подобрал как смог.

Приняв подарок, Алла вдруг поняла, что ей совершенно всё равно, из каких там роз, свежих или нет, правильных или некондиционных, собран этот букет. Главное, что здесь он.

–За что тебе извиняться, Аркадий,– грустно сказала она,– во всем только моя вина.

–Нет, не только. Алла, я должен извиниться перед тобой за то, что я такой идиот. Не сложил два и два. Не понял, что ты могла тогда видеть меня с Ольгой. Не рассказал тебе о том, что был вынужден заменить Павла. А должен был, несмотря на какую-то там чертову клятву, рассказать любимой женщине.

–Любимой?– Шепотом переспросила она.

–Да, Алла. Я тебя люблю. Уже давно. Не могу точно сказать, когда именно всё началось. Но осознал полностью и окончательно только сейчас. Тоже ведь, вовремя успел,– грустно усмехнулся он.

Снова повисла тишина, Алла уткнулась лицом в букет роз. Вот, вроде бы, всё сказано, они могли бы быть вместе. Но на краю сознания маячила мысль, что у него уже есть другая. Или он просто взял и избавился от той, другой, всего лишь за пару часов? Пришла и другая мысль – а что, если он также решит потом избавиться и от неё.

Несколько минут тишины. Аркадий смотрел на неё с той теплой нежностью во взгляде, которой так не хватало все эти долгие месяцы.

–Ещё я хотел извиниться за свои слова сегодня. Я… Всё это было на эмоциях, сам от себя такого не ожидал.

Снова тишина. Алла не знала, что можно ещё сказать. Букет надежно прятал её от взгляда Аркадия, под которым было невыносимо находиться.

–Дома я просто поставил себя на твое место. Попытался понять, что ты тогда испытывала, когда видела меня с другой. Это не было легко понять, до тебя никаких серьезных отношений у меня и не было. Я не святой, у меня уже были отношения, уже рассказал летом, если помнишь. Но именно такие, как с тобой, нет.– Он усмехнулся.– А чтобы ещё и неудачные… Хотя, пожалуй, немного привираю. В детском саду, помнится, дружил с девочкой. Дружил, дружил, а потом неудачно упал и выбил себе передний зуб. Она меня сразу и бросила тогда.

Теперь Алла спряталась в букет ещё сильнее. Сложно было сдерживать налезшую глупую улыбку. Как представила себе беззубого Аркадия, да ещё и в возрасте пяти-шести лет…

–Тебе вот смешно, а тогда я сильно переживал. Очень сильно. Тогда прямо вся жизнь рушилась!

Он выдохнул, согревая её своим взглядом. И вообще тем, что здесь и сейчас он рядом с ней.

–И вот, сегодня я всё таки понял, как тебе было плохо тогда. И… Алла, я не знаю, что ещё сказать… Прости меня, а?

Он протянул руку, взял её ладонь в свою. Она не стала выдергивать ладонь, его прикосновение было приятным.