Восьмая горизонталь

Тогда, в середине войны, гитлеровцы научились обходить хитроумно разработанную систему защиты английской валюты от подделок. Напечатав немыслимое количество фальшивых фунтов, фашисты через свою агентуру на островах стали запускать их в обращение. Возникла реальная угроза тяжелейшей экономической катастрофы, краха всей финансовой системы Великобритании. Более ста экспертов из стран антигитлеровской коалиции принялись за решение проблемы. Им предстояло срочно выяснить: первое – что именно случилось, как немцы смогли обойти системы защиты. Второе – почему случилось, были подозрения, что без предателей в британском казначействе тут не обошлось. И третье – сделать так, чтобы ничего подобного впредь не повторялось. А кроме того, от экспертов требовалось максимально быстро найти простой и надежный способ, позволивший бы отличать фальшивые деньги от настоящих.

Эксперты, среди которых были признанные звезды английской, французской, американской и советской криминалистики, дали очень многословное и весьма невнятное заключение, изобилующее специальной терминологией. Однако общий смысл его сводился к расплывчатому: «А черт его знает…» По всем вопросам. Что доказывает: на Гитлера тоже работали неплохие специалисты!

Положение спас мало кому известный тридцатилетний старший лейтенант МГБ Семен Липкин, который нашел ответы! За что и был удостоен «Бриллиантового креста», высшей военной награды Британской империи. Это была только одна, причем не самая выдающаяся из впечатляющего ряда побед гениального криминалиста.

Уже тогда, в молодые годы, Семен Семенович заработал репутацию человека неудобного, неуживчивого и непокорного. Его считали чудаком с отвратительным характером, для начальства Липкин был непроходящей головной болью. Он буквально бравировал своим еврейством, мало того, он не скрывал весьма скептического отношения к советской власти! Это в те годы!

Шутка ли сказать, Семен Липкин позволял себе высказывания типа: «Да, за старшего братца Ильич отомстил так, что никому мало не показалось. Но зачем было втягивать в личное дело столько народу?!»

Все это должно было закончиться для Липкина быстро и очень печально: пулей или Колымой. Но… Его не трогали. Почему?

Ходили слухи – скорее всего, они имели серьезные основания! – что об истории с фальшивыми английскими деньгами узнал сам Сталин. Попутно доложили Верховному и о вызывающем поведении молодого эксперта, привели в качестве примера парочку особенно впечатляющих эпизодов.

Настроение и решения императора Иосифа I всегда были непредсказуемыми. Опять же, по слухам, – поди их проверь! – Сталин весело смеялся. А затем вроде бы отдал негласный приказ: этого чокнутого еврея не трогать, пусть чудит, пусть бесится как угодно, лишь бы работал! Позже такое отношение к Семену Семеновичу просто вошло в традицию.

И он работал. Азартно, талантливо, исключительно результативно. Дело свое Липкин любил до самозабвения. Но характер его с возрастом лучше не становился, а причуды только множились, вызывая у милицейского начальства скрежет зубовный. Ему неоднократно объявляли выговоры, простые и строгие. Семен Семенович неизменно заключал бумажки с текстом выговоров в рамочки под стекло и вешал их на стену своего рабочего кабинета. Пару раз Липкина понижали в звании, так что на пенсию в возрасте семидесяти шести лет он вышел в невеликом майорском чине. Он остался бы «на посту» до самой смерти, но работать с полной отдачей уже не позволяло здоровье, а по-другому Липкин не умел. Кроме того, отношения с руководством у него к тому времени стали совсем неважными. Даже Петр Николаевич Орлов, всегда относившийся к старому эксперту с большой симпатией и уважением, не мог прикрывать его от начальственного гнева с самых верхов. Орлову в ту пору – шел тысяча девятьсот девяносто первый год – самому весьма несладко приходилось.

А еще Семен Семенович очень тяжело переживал распад Союза. Да, такой вот кажущийся парадокс: при всем своем антисоветизме и скептическом отношении к господствующей идеологии Липкин был горячим и убежденным патриотом своей страны.

Много позже он говорил Льву Гурову: «Быть для всех пугалом – это, конечно, малоприятно. Однако все же лучше, чем быть всеобщим посмешищем. Я не хотел принимать никакого участия в превращении моей страны и моей милиции в посмешище. Поэтому я ушел на покой».

Семьей Липкин не обзавелся, как-то не сложилось. И делил он сейчас однокомнатную квартиру на 16-й Парковой лишь с громадным сибирским котом по кличке Штирлиц. Кот был такого же преклонного возраста, как и Семен Семенович.

Старый криминалист считал, что прожил достойную и счастливую жизнь.

Пожалуй, самое простое и емкое определение счастья принадлежит Иммануилу Канту. В «Критике способности суждения» кенигсбергский затворник писал, что считает себя счастливым человеком, потому что у него всегда было ясное представление о том, чем он хочет заниматься, и возможность делать это, не заботясь о хлебе насущном, а также о хуле либо одобрении ближних.