Воскрешение Малороссии

Отеческие методы однорукого губернатора

Да простят мне ныне живущие владыки «матери городов русских», но ни один из них не сравнится с киевским генерал-губернатором середины XIX века Дмитрием Бибиковым.

Чем, например, запомнится недавний городской голова Александр Омельченко? Разве что умением стоять на голове! Прочие же достижения мэра-акробата — весьма сомнительны. Майдан Незалежности на Козьем болоте когда-нибудь обязательно перестроят, а «баба с шашлыком» на очередном зигзаге истории обязательно слетит со своего постамента и отправится в ад архитектурных уродов — туда, где жарятся сейчас Ленин и революционные солдатики, торчавшие до нее на том же месте.

Не больше шансов уцелеть в исторической памяти и у Леонида Черновецкого. Очень скоро его будут вспоминать только гурманы от киевоведения да еще бомжи, которых он бесплатно угощал гуманитарной сосиской. А Салия и Косакивского плохо помнят уже сейчас. Молодое поколение киевлян, бьюсь об заклад, не сможет назвать их градостроительных свершений и бюрократических подвигов. Как говорили древние римляне, так проходит мирская слава!

Но Бибикова эта поговорка не касается. Во-первых, ему удалось поразить воображение Тараса Шевченко, назвавшего его однажды «капралом безруким». Во-вторых, именно при Бибикове центр Киева стал таким, как мы его знаем Университет, бульвар Шевченко, до революции носивший название Бибиковского, Арсенал, который теперь то пытаются превратить в «мыстецький», то почему-то поджигают и тушат — все это детища нашего героя. И, наконец, просто как личность он был вне всякой конкуренции, другого такого колоритного губернатора в нашем городе никогда не было и, уверен, в ближайшем будущем не предвидится. Воспоминания, посвященные выходкам этого царского «сатрапа», можно насчитывать десятками!

«Ни одно имя главного начальника края, писал в 1882 году журнал «Киевская старина», не пользовалось такою популярностью, как имя Димитрия Гавриловича; о нем толковали по-своему простые мещане и даже крестьяне, и всюду был известен генерал об одной руке. Доброе по природе сердце его удерживало его в пределах справедливости, но перевесивавшая сила воли влекла его нередко к мерам крайним, а изобретательный ум давал им такие оригинальные формы, которые усугубляли налагаемое на виновных наказание и приводили их в страх и трепет. Он был враг всяких полумер».

Бибиков стал киевским генерал-губернатором в 1837 году. Если бы мы мысленно перенеслись в ту эпоху, то просто не узнали бы свой город. По Крещатику тек грязный ручей. Возле нынешней гостиницы «Премьер-Палас» находилось кладбище, где хоронили немцев-лютеран. Вместо Шевченковского сквера был пыльный пустырь, куда забредали домашние животные пощипать травки и полюбоваться строящимися стенами Университета св. Владимира. Да и сами киевляне были другими. Тон в городе задавали польские помещики, регулярно съезжавшиеся сюда на Контрактовые ярмарки. Самым модным языком был, естественно, польский.

Так повелось со времен владычества Речи Посполитой над древней столицей Руси. В год, когда был назначен Бибиков, подчиненные ему губернии Киевская, Подольская и Волынская даже судились все еще по Литовскому статуту, оставшемуся от королей Польши.

Назначая Бибикова генерал-губернатором, Николай I собирался с его помощью уничтожить это польское наследие в крае, большая часть которого вошла в состав России в конце XVIII века — при его бабке Екатерине II. Старшие братья царя — Александр I и великий князь Константин Павлович — были рьяными полонофилами. Долгое время находясь у власти, они ничего не сделали для располячивания Украины. Мало кто знает, но после наполеоновских войн император Александр даже взял всех поляков, воевавших на стороне Франции, на русскую службу несмотря на то, что они сражались против России. Из них был сформирован целый армейский корпус, получивший название армии Царства Польского. А великий князь Константин, ставший после победы над Наполеоном наместником в Варшаве, даже женился на польской барышне. Но такая «мудрая» политика привела только к тому, что в 1830 году Польша восстала, мечтая о восстановлении границы по Днепру, а украинец по происхождению и русский фельдмаршал по службе Иван Паскевич с десятками тысяч своих земляков был вынужден подавлять этот бунт.

В начале 30-х годов империя сделала поворот в своей внутренней политике. Ненадежньм полякам больше не доверяли. Ставка была сделана на православных подданных Украины, которых власть считала частью единого русского народа. Поэтому приехавший в Киев Бибиков сразу же заявил, увидев польского помещика, едущего на шестерке лошадей: «Я сделаю так, чтобы шесть поляков ехали на одной лошади!»