Воскрешение Малороссии

Не могу не удержаться, чтобы снова не процитировать Иосифа Ролле, описавшего этот этап карьеры Кармалюка следующими словами: «Сельская полиция, видя, что против течения плыть трудно, решилась довольствоваться скромными данями, жертвуемыми ей великодушным разбойником, сидела скромно, сама даже предупреждала его об опасности. А Добровольская, простая шинкарочка шляховая, жена выкреста, служит предметом оваций! Крестьянин везде ее встречает с почтением, водку у нее пьет и хорошо за нее платит; а когда у него украдут скот, спешит к возлюбленной разбойника, преподносит ей подарки вещами и деньгами и при посредничестве всемогущей женщины старается возвратить пропавшее. Покорностью многие достигали цели, поэтому сборища в ходакской корчме были большие; напротив, каждый, кто миновал эту инстанцию и обращался к полиции, должен был потом дрожать за свою будущность, потому что мог быть снова ограблен, побит, а иногда и живьем сожжен!»

Как это похоже на бандитские 90-е, когда криминальные авторитеты стали самыми уважаемыми в обществе людьми! Напрасно моралисты возмущаются популярностью сериала «Бригада». Он — о жизни! Кармалюк создал точно такую же систему — местная полиция куплена, народ обложен данью, а кто не согласен — тому поджарим пятки! Не исключаю, что он их утюгом и поджаривал — только не электрическим, а на углях. Жил бы в наше время — на «Мерседесе» бы разъезжал и (кто знает?) даже стал бы членом парламента и основателем благотворительного фонда — скажем, «Украина — сиротам!». Сначала наделает сирот, а потом... «помогает» им. Благотворитель!

Материалы следствия свидетельствуют: за полгода в окрестностях Бара, где промышлял Кармалкж, было украдено 2000 волов и 1400 лошадей, не считая домашних вещей и одежды. Корчмари охотно все это покупали по дешевке, а потом перепродавали, пользуясь своими связями. Лисью шубу у разбойников они принимали по 4 злотых, коня — по 2 рубля. А за вола, особенно необходимого в крестьянском хозяйстве (вол — это тогдашний «трактор»), давали грабителям 10 злотых.

Для сравнения, минимальный оклад армейского капитана в то время составлял 200 рублей в год. По ценам приема награбленного у кармалюковской братвы этот не самого высокого чина офицер мог обменять свое жалованье сразу на 100 лошадей. В наши дни самая недорогая лошадь стоит 3000-5000 долларов. Умножьте эту сумму на 1 400 украденных за полгода конских голов, и вы поймете объемы оборотов, которыми оперировала шайка Кармалюка в содружестве с подольскими евреями-корчмарями. В современных деньгах через руки Устима Яковлевича проходили миллионы! Вполне хватило бы и на «Мерседес», и на окруженный высоким забором особняк.

Кармалюк разъезжал по малой родине в шикарном экипаже, запряженном четверкой лошадей, в сопровождении лакея и кучера. Сам он был в лисьей шубе, слуги — при оружии, как было заведено у панов. Именно в таком виде однажды разбойника обложили на хате у его знакомца Ивана Литвинюка в селе Думенка под Баром. Местные жители, еще не подмятые кармалюковской «мафией», кинулись к дому с вилами. «Пан» в лисьей шубе положил первого же из нападавших выстрелом из ружья наповал, гордо изрек: «Я — Кармалюк!» и, пройдя через расступившуюся толпу, сел в сани и уехал.

На кармалюковцев устроили облаву. Нескольких мелких злодеев поймали. Но сам предводитель вынужден был после такого «наезда » со стороны властей перенести деятельность в Литинский уезд. Там он попытался отомстить своему-старому врагу Островскому, выследившему и поймавшему его в 1823 году. Кармалюк совершил налет на дом Островского в селе Комаровцы. Но тот с семьей был в отъезде — пытать и жарить оказалось некого. Раздосадованным разбойникам достались только домашние, вещи небогатого шляхтича и кое-какие деньги — всего добра, включая и «позаимствованную» одежду, на сумму около 1000 злотых.

К этому времени относится и несколько налетов Кармалюка на панские усадьбы. Банда увеличилась в количестве и чувствовала себя способной на «большие дела». Разбойники зарезали арендаторов в селах Гута и Гришки. Последнего долго мучили, выпытывая, где деньги. Это испортило отношение Кармалюка с местной шляхтой. Негласный договор: я граблю крестьян, но не трогаю панов, был нарушен. Кармалюк понимал, что губернские власти все рано будут его ловить, и хотел пожить вволю.

Пострадавшее польское дворянство, еще не утратившее инстинкт самосохранения, объявило «посполитое рушение» в одной отдельно взятой губернии. Зарезав арендаторов двух сел, Кармалюк стал, как сказали бы в наши времена, «беспредельщиком». Отморозка следовало изловить и уничтожить. Но некоторые подпанки с уголовными наклонностями наоборот сочувствовали ему. Особенно часто Устим любил отлеживаться и выпивать в гостях у шляхтича Ольшевского. На этой «малине» его в очередной раз и накрыли.