Воскрешение Малороссии

Но за этим строгим «приговором» скрывалась обычная зависть. Кулиш был не только критиком, но и сам грешил прозой и стихами. Его раздражала популярность Котляревского, на фоне которой собственные достижения Кулиша выглядели очень скромно. «Впрочем, как ни строго судил Кулиш произведения Котляревского, — писал Петров, но и он признавал большое значение их для современного и последующих поколений малороссов ».

В свою историю украинской литературы Петров включил и Николая Гоголя, которого сегодня наши дети проходят как иностранного писателя. Получается, что «москаль-литературовед» проявил больше уважения к этому автору, да и к самим украинцам, чем нынешнее Министерство образования. Гоголь, по словам Петрова, представитель «национализма» или «национальной школы в украинской литературе». При этом под «национализмом» он подразумевал «то направление, которое, опираясь на историческое и этнографическое изучение народа, идеализирует прошлую или современную жизнь его». В XX веке это слово изменило значение и стало ассоциироваться в основном с Петлюрой или Бандерой и их деяниями.

Гоголь же был представителем совсем другого национализма. И даже Кулиш писал о нем: «Со времен Гоголя взгляд великорусов на натуру украинца переменился. Почуяли в этой натуре способности ума и сердца необыкновенные, поразительные; увидели, что народ, посреди которого явился такой человек, живет сильною жизнью и, может быть, предназначен судьбою к восполнению духовной натуры северо-русского человека ».

Но особенно удалась Николаю Петрову глава о Тарасе Шевченко. Он описывал Великого Кобзаря не только как автора минорных стихов о страданиях простого народа, но и как гуляку, не перетруждавшего себя работой: «К веселой разгульной жизни располагал Шевченко и его знаменитый учитель и покровитель Брюллов, который и сам не прочь был пображничать. Наконец, Шевченко отбил у Сошенко (своего друга) племянницу его хозяйки — немки Марью Яковлевну, за что Сошенко выгнал нашего поэта из своей квартиры. Эта Марья Яковлевна жаловалась впоследствии на Шевченко в Академию художеств».

Получив в 1843 году звание свободного художника, Шевченко стал рваться из столицы на родину. Петров приводит одно из его писем к приятелю на Украину, где описывается их житье-бытье с Брюлловым: «Карлъ Павловичъ байдаки бье, а «Осада Пскова» жде лита. А я чортъ знае що — не то роблю що, не то гуляю, сновигаю по оцему чертову болоту, та згадую нашу Украину... Спиткали мене прокляты кацапи, такъ що не знаю, як и выкручатьця».

«Болотом» Тарас называл столицу Российской империи — Петербург. Но вряд ли всерьез. По самому тону письма чувствуется, что ему там не так уж плохо, раз основное время приходится тратить на загулы.

С точки зрения «серьезных специалистов» нашего времени, «Очерки по истории украинской литературы XIX столетия» написаны слишком свободно и неполиткорректно. Но кто тогда вообще что-то слышал о политкорректности? Это поздняя американская выдумка, призванная как-то сгладить неприязнь между различными этническими и расовыми группами в США. Теперь ее пытаются навязать остальному миру. Сам Шевченко — вызывающе «неполиткорректен». Но тем он и интересен. Как и первый историк украинской литературы профессор Петров, которого давно пора вернуть нашей науке и культуре.

Глава 34. Эмский указ против русского языка

Одной из самых наглых выдумок, растиражированных националистами, является сказка об Эмском указе.