Воскрешение Лазаря

С июня жена почти беспрерывно внушала Судобову, что больше они не могут рисковать своей жизнью и прятать Феогноста с Катей. Да Феогност и не стоит того. Она объясняла мужу, что Катя в гимназические годы была в Феогноста влюблена, и они не просто так уходят на целые сутки в лес, она его любовница и это продолжается давно, может быть, даже еще с московских времен. Вообще Феогност никакой не праведник, а обычный слабый и не очень честный человек, выбравший себе церковную карьеру, теперь же, когда священников расстреливают пачками, он струсил и решил притвориться сумасшедшим.

Подобный разговор Катя подслушала случайно, дело было утром, когда Судобовы думали, что Феогност и она еще с ночи ушли в лес и в доме никого нет. Она тогда так и не поняла, первый ли он и удалось ли судобовской жене убедить мужа. Да это было и неважно, она видела главное – ей пришло время сослужить Феогносту вторую службу, и слова судобовской жены – подсказка, что и как она, Катя, должна делать. Уже на следующий день вечером она на глазах у Судобовых, словно бы невзначай стала прижиматься к отцу Феогносту, а когда они вчетвером сели ужинать, кокетничала с ним так, словно она и вправду отнюдь не только его келейница. Катя говорила тетке, что сам Феогност, конечно, ничего не замечал, от подобных вещей он был чересчур далек, но ее это волновало мало, спектакль предназначался для других зрителей. И у них – это стало ясно меньше чем через неделю – он имел успех. Судобову хватило пяти дней, чтобы избавиться от последних иллюзий. Он понял, что жена права, когда говорит, что редкая глупость из-за такого человека, как Феогност, рисковать своей свободой. И вот 9 августа, как раз в день святого Феогноста, Судобов за завтраком совершенно спокойно и безо всяких предисловий сказал, что больше ни содержать, ни давать им убежище они по разным обстоятельствам не в состоянии. Он понимает, как Феогносту с Катей в их нынешнем положении будет нелегко устроиться в другом месте, но они должны его понять и простить. В течение трех лет он делал для них все, что мог, и сейчас его средства на исходе. Да и с безопасностью в Перми большие проблемы. В общем, он просит их в течение двух дней собраться и уехать, по возможности не держа на него зла. Денег с собой на первое время он им даст.

Деньги Катя взяла у Судобова без колебаний, и два дня спустя, как и было договорено, они сели на пароход, идущий из Перми в Сызрань. Судобовы их не провожали, отвезли к пристани, наскоро попрощались и уехали. Из Сызрани Кате еще два месяца назад написала ее троюродная сестра, жившая в этом городе и работавшая невропатологом в местной больнице. От Кати она знала, как им жилось у Судобовых, и письмо было вполне конкретное. Она писала, что город тих, уютен и во всех смыслах очень симпатичен, в частности, славится дешевизной съестного, что в нынешние времена немаловажно. В городе есть два хороших священника, которые много о Феогносте слышали и отзываются о нем с великим уважением. Приятные люди есть и среди мирян, в основном из учительства, так что стоит Феогносту захотеть, он в Сызрани будет окружен преданными людьми, но если он пожелает сохранить уединение, это тоже будет понято правильно.

Сестра написала, что живет недалеко от сызранского кремля, снимает две комнаты у хозяев, которые глухонемые и вдобавок ничем, кроме огорода, который их кормит, не интересуются: захочет Катя, она с радостью их приютит, тем более что в доме пустует еще одна комната, а нет – найдет что-нибудь более подходящее. Жилье снять в городе не проблема, и оно не дорого, это не Москва. В письме сестра сделала Кате еще одно соблазнительное предложение. Она написала, что в городе очень не хватает врачей, и ей, по всей видимости, будет нетрудно устроить Катю в ту же больницу, где работает она сама. Катиного диплома Высших женских курсов должно хватить. Если это выйдет, сразу появится возможность получить и полноценное медицинское образование на заочном отделении института, в том же Нижнем Новгороде, например. Сестра знала, что Катя о таком дипломе давно мечтает, и приберегла это напоследок. Но и без института все выглядело вполне радужно, и Катя, не особо раздумывая, решила, что если придется уйти от Судобовых, они поедут именно в Сызрань.