Воскрешение из мертвых (Повести)

— Я сам о нем только и думаю. Даже, пожалуй, подскажу вам кое-что. Существует такая личность — Корнелий Телушкин, под пагубным влиянием которого находился в свое время Вадим…

— Это, наверное, тот авантюрист, из-за которого Вадим попал в тюрьму? — спрашивает Настя.

— Тот самый. Вадим отсидел всего два года, а Телушкин гораздо больше. Однако он уже на свободе, и это Вадиму известно. Когда Корнелий отбыл свой срок, я не знаю, но Вадиму он дал знать о себе незадолго до его поездки на Кавказ. Сообщила мне тогда об этом Варя и очень опасалась, что Телушкин снова попытается сблизиться с Вадимом.

— И вы думаете, что они теперь…

— Как знать! Во всяком случае, того, что было прежде, теперь быть не может. Но Корнелий личность незаурядная, демоническая. Такой может совратить и честного человека.

— Спасибо, Леонид Александрович, за это известие. Может быть, это та самая ниточка, за которую и надо потянуть.

— Но я ведь не знаю, где этот Корнелий…

— Нам помогут работники Министерства внутренних дел.

— А если окажется, что он за это время стал порядочным человеком?

— Тем лучше. Милиция не будет никого хватать без достаточных к тому оснований. А к вам у меня просьба, Леонид Александрович: когда поправитесь, разрешите этому аспиранту, — кивает она на Андрея, — зайти к вам. Очень хочет побеседовать с вами по сугубо научному вопросу, да все не решается.

— Пожалуйста, Андрей Васильевич. Можно даже не ожидая полного моего выздоровления.

— И еще одна просьба, Леонид Александрович: называйте его, как и меня, по имени — Андреем или Андрюшей. Он ведь теперь не духовная особа, а всего лишь начинающий философ.

— Согласен, — улыбаясь, кивает профессор Кречетов. — Буду с сегодняшнего дня и его считать своим учеником.

4

Олег звонит Татьяне Груниной поздно вечером, полагая, что в это время она должна быть дома. Услышав ее голос, он с трудом подавляет волнение.

— Добрый вечер, Татьяна Петровна! Это Рудаков вас беспокоит. Не поздно я?

— Ну что вы, Олег, я только что пришла…

Голос ее звучит ровно, без нотки удивления, как в те дни, кажущиеся теперь Олегу такими далекими. Не спрашивает даже, где он пропадал все это время, почему не звонил. А ведь с тех пор прошло немало времени.

— Я к вам не лично, а по поручению…

— А лично вы, конечно, не считали нужным, — усмехается Грунина. — И кто же вас уполномочил, какая организация?

— Ямщиковы, Валя Куницына, Десницын с Настей…

— Внушительный синклит. С чем же они вас ко мне направили?

— Вадим Маврин пропал, Татьяна Петровна…

— Как — пропал?

— Бесследно. Да, да, совершенно бесследно, я не шучу…

— Он человек бывалый, найдется.

— Может и не найтись. Он сейчас в таком состоянии, что с ним все может произойти…

— Как же Варя его не уберегла?

— В том-то и дело, что нет больше Вари… Погибла. Утонула в море на Кавказе.

— Что же вы мне об этом раньше не сообщили, Олег? Никогда вам этого не прощу! Можете вы ко мне сейчас?

— Времени ведь около десяти…

— Ну и что — вам спать пора? Садитесь в такси и приезжайте, я все равно раньше двенадцати не ложусь.

В комнате Татьяны все по-прежнему. Разве только новый книжный шкаф прибавился. Сколько же времени прошло с тех пор?…

После того как ликвидировали шайку Грачева и Каюрова, Олег встречался с Груниной почти целый год. Не часто, правда, но бывал у нее дома. Два или три раза даже ходили в театр. И все это время Олег подсознательно чувствовал, что он ей не безразличен, но как только пытался заговорить о своих чувствах, в ее ответных словах сквозила ирония. Это было не только непонятно, но и обидно.

Может быть, ее сдерживала разница в возрасте?… Оказывается, она старше его не на три года, как ему казалось, а лет на шесть. Но разве это серьезная причина для любящих друг друга, тем более что Татьяна выглядит гораздо моложе своих лет и принадлежит к тому типу уравновешенных женщин, которые долго сохраняют свою молодость. О дальнейшей «эволюции» ее внешности можно судить по ее матери, которой никто не дает и сорока, хотя ей уже за пятьдесят.

А может быть, у Татьяны совсем иные причины скрывать свои чувства, если они есть, конечно?

Направляясь на встречу с Груниной, Олег решил взять строго официальный тон: он пришел ведь по делу. И вот он сидит у нее и, оглядываясь по сторонам, невесело думает:

«Ох и трудно мне будет… Постараюсь, конечно, держаться. Удастся ли только? Догадается, наверное, прочтет по глазам все мои сокровенные мысли. Не надо было соглашаться, пусть бы Андрей Десницын пришел сюда…»

Он думает так и злится: зачем же себя обманывать? Ведь счастлив, что снова с нею. И ничем чувства этого не подавишь, хотя совсем недавно очень основательно проштудировал книгу психиатра Леви «Искусство быть собой». Освоил рекомендованный им аутотренинг. Научился саморасслабляться. Это снимало нервное напряжение.

У Леви много хвалебных слов и о внутреннем контроле, взывающем к сознанию: «Я хочу тебе добра и поэтому прошу почаще обращаться к моей помощи… Через меня ты можешь заказать себе любое настроение. Тебе не нужно неотрывно себя контролировать… Я все могу, и я сделаю все!»