Воскрешение

Впрочем, какое там может быть спокойствие, когда стоишь на пороге смерти. Хочется жить и жить, а жизнь выходит каплей за каплей, как вот эта алая кровь, вытекающая из рваной раны.

Сердце работало медленно, с перебоями, замиранием.

Ему припомнилось мудрое изречение Сократа, что смерть - это одно из двух: либо умереть - значит стать ничем, либо же, если верить преданиям, это какая-то перемена для души, переселение ее из здешних мест в другое... Только в какое? "Если с философской позиции подходить к смерти, - подумал Александр Югов, - то она, как и рождение, обозначает внезапный провал и внезапный подъем - как угодно, в зависимости от того, что ценится, что утверждается как ГЛАВНОЕ ".

Если, например, для ребенка, находящегося в чреве матери, питание и дыхание через материнскую пуповину есть ГЛАВНОЕ, то тогда рождение для него есть потеря этого ГЛАВНОГО и провал. Конечно, если бы он связывал с этим все свои цели и надежды на спокойную, беззаботную, утробную жизнь. Рождение для него тогда бы было трагедией, этакой "черной дырой", где он теряет решительно все. И, напротив, если бы он понял красоту жизни под Солнцем самостоятельно - вне матери, почувствовал радость первого дыхания свежим воздухом Земли, то свой, хотя и мучительный, выход из материнской утробы он благословил бы как освобождение, и видел бы в нем взлет, а не падение.

Говорят, что при смерти, перед мысленным взором человека как бы проходит вся его жизнь. Отчасти это верно, теперь он это твердо знал. И в короткий переход от жизни к смерти Александру действительно вспомнилось многое из его далеко не простой жизни.

Вспомнилась кровавая мясорубка гражданской войны. Он прошел ее и чудом уцелел. За ней последовали разруха, голод, репрессии 1937 года, и он снова выжил. Однако, когда в 1941 году уходил на новую всенародную войну, прощаясь с женой и сыновьями, он как-то вдруг остро почувствовал, что больше не вернется домой живым. Тогда, при расставании, он ничем не выдал этого предчувствия. Очевидно, судьба такая. Впрочем, в этой страшной и безумной войне такая участь была уготована десяткам миллионов людей. Гитлер, ставший у горнила власти в Германии, не мог не поджечь мир и не столкнуть между собой целые народы. Остановить его в Германии тогда было некому. В костре большой войны сгорели миллионы человеческих жизней. Среди них и его собственная.

Как в калейдоскопе, перед мысленным взором Югова проносились картины войны и его личной жизни. Вспоминалось хорошее и плохое, больше хорошее.

Вспомнил он свою первую любовь. Ту, единственную и неповторимую, которая нежной теплой волной всколыхнула всю его душу и перевернула обыденную жизнь.

Их первая встреча прошла не совсем обычно. Они встретились на берегу небольшой, неторопливой и задумчивой реки Айдар, красивой, как дар природы. По преданию, когда-то проезжала здесь, возвращаясь в столицу, молодая царица и остановилась на отдых в небольшой здешней казачьей станице Старобельской. Долго думали старейшины станицы, чем бы ее порадовать, и решили преподнести в дар золотистого сазана-великана. Увидев такую рыбину, царица воскликнула: "Ай, дар, какой!" С тех пор и зовется эта река Айдар. Здесь Югов как бы со стороны увидел себя молодым. И то, что далее у нас заняло несколько страниц машинописного текста, перед ним промелькнуло за считанные секунды...

x x x

На мосту через реку, который соединял Красный городок с остальной частью города, сидел паренек и ловил рыбу. Это был он. У ног его торчали установленные в щели деревянного настила две ореховые удочки. Погода стояла прекрасная. Было раннее утро, когда природа как бы просыпается от сна. Тихо шелестели верхушки верб, склонившись к реке, вдали на востоке алела чуть видимая полоска зари. Река клубилась белыми облаками тумана. То там, то здесь на ней раздавались всплески рыб, от которых расходились широкие круги. Приближался рассвет.

Два рыбацких поплавка мирно соседствовали, вокруг них весело резвились стайки себелей. Вдруг больший из поплавков сильно качнулся, взволновав воду.

" Крупная, видно, клюнула ", - встрепенулся Югов и замер в ожидании. Вот поплавок медленно, но уверенно пошел под воду. Опустив немного леску, рыболов сделал сильную подсечку. Удилище изогнулось в три погибели, а поплавок даже не вынырнул из воды. "Силен бродяга", - подумал Югов и решил не торопиться, а взять рыбину измором. Рыба стремительно металась из одной стороны в другую, стремясь порвать леску. Только лишь большое умение рыболова, выросшего на речке, спасло ее от разрыва.

Понемногу он стал подтаскивать рыбину ближе к поверхности воды. Огромный зеркальный сазан могуче бился теперь на поверхности воды, стараясь уйти глубже, под мост, за его спасительные сваи, но силы покидали рыбу. Воздух, которого наглотался сазан, словно яд, действовал на него, подрывая силы и энергию.