Воскрешение

Мыслемозг АЮ был основательно разбит, раздавлен, энергетически опустошен, но он еще сопротивлялся и кое-как функционировал. Состояние АЮ было не лучше, чем у человека, разнесенного разорвавшейся под ногами миной, у которого трудно найти что-либо неповрежденное, целое, живое. Сами понимаете, такого раненого трудно собрать, оживить, вдохнуть в его тело жизнь. И хотя земные хирурги уже научились сращивать части человеческой плоти, пересаживать отдельные органы и даже менять сердце, восстанавливать разорванный мозг они не могут. Люди не изобрели еще таких скальпелей, чтобы оперировать человеческий мозг, в случае необходимости заменять в нем отдельные части, извилины, синапсы. Еще сложнее приводить в порядок клетки памяти, удалять и стирать с них вредную для человека информацию, например, накопленную больным мозгом алкоголика тягу к спиртному. Здесь, как нигде, важно соблюдение принципа "не навреди". Память человека, его разум, как отпечатки пальцев, индивидуальны. Все это в какой-то мере дает представление о операции, которую предстояло сделать Посланнику.

Пока шел консилиум, в "предбаннике" клиники, ожидая решение, томились неизвестностью жена и сын Посланника, а также его верные друзья и соратники. Тяжело и больно передавать то настроение и ту атмосферу, что царили там, т.к. каждый винил в случившемся прежде всего себя.

Вулкан отчаяния бурлил в душе жены АЮ. Она корила себя за то, что не усмотрела за сыном и потому муж, рискуя жизнью, вынужден был лететь спасать его. ФА ставил себе в вину то, что не все предусмотрел в своем плане освобождения заложников. ЗВ ругал себя за то, что не остался с другом и не помог ему в самую трудную минуту, СА - что промедлил с ответным ударом по Душегубу, когда тот не готов был в должной мере к защите, а это, возможно, спасло бы АЮ. Реки печали терзали всех от одной мысли, что Посланник не выживет. Но их вины не было. Нельзя в мире все и вся учесть. И они, конечно, не могли все предусмотреть, предугадать, как говорят люди - заранее подложить соломки там, где пришлось упасть.

Пока родственники и друзья АЮ находились в трансе, сам он пребывал в плачевном состоянии. Последняя искра его жизни ушла на такую глубину небытия, откуда сама уже не могла выбраться. Очень трудно восстановить такой непростой индивидуум, каким является мыслеполе, где нет, как вы понимаете, ни человеческого тела, ни костей и даже клеток, а есть невидимая сложнейшая паутина из неких мыслесиловых линий, рукавов, отдельных полей, энергетически трансформируемых в мощное мыслящее поле. Мыслеправы и целители пытались из всего этого месива склеить, соединить части его силовых полей, контуров памяти и энергетических цепей. Зачастую это были поврежденные блоки, рваные, кровоточащие мысленные нити и цепи. К тому же все это было перепутано, а "заворот" мысленных нитей так же опасен, как заворот кишок для человека. Обычно от таких мыслеувечий поля погибают, но могучий интеллектуал АЮ еще жил и продолжал бороться за свое существование. В нем теплилась мыслежизнь. Вот за это и уцепились врачи-целители Поднебесья, пытаясь спасти его.

Абсолютная темнота, вечный покой и вселенский холод. Мощного интеллектуала, каким был АЮ, уже не существовало. Мыслящее поле его разорвалось, стало неуправляемым. Вначале он как-то пытался сам связать разорванные связи, восстановить шаткое равновесие между жизнью и смертью, но это ему никак не удавалось. Он снова (в который раз) погружался в эмоциональных хаос, кошмар образов, безумие мыслей. АЮ медленно и мучительно умирал. И эта смерть чем-то походила на предыдущую, земную, в далеком 45-м военном году, когда он тоже некоторое время находился между жизнью и смертью. Только там он, раненый, лежал на бруствере разбитого снарядами окопа, а здесь под колпаком у РА. Но как и тогда, сейчас через разорванные каналы памяти к нему прорывались отдельные страницы его прошлой жизни. И как тогда, больше вспоминалось хорошее, чем плохое. Куски его жизни возникали спонтанно, сами по себе, без непосредственного вмешательства памяти. Они носили бессистемный характер, примерно как в сумасшедшем компьютере, в который проник разрушительный вирус, сумбурно выдающий на экран дисплея все, что ему заблагорассудиться. Неизвестно как и почему у АЮ возник мысленный образ его сына, крошки Ай, когда они впервые посетили Южнославянский мыслебазар. Не удивляйтесь, это был действительно базар. Он, как и все базары мира, шумел, гудел и зазывал в свою ненасытную утробу всех и вся из внешних миров. Сотни мыслеголосов кричали на славянских и других языках, сбывая свой товар. Кричали мысленосы, купцы, менялы, мыслеростовщики, зазывалы, продавцы и покупатели, а также многочисленные праздношатающиеся, прилетевшие пообщаться с себе подобными, себя показать и на других посмотреть.