Воскресение в Третьем Риме

Так все продолжалось годами. В 1950 году здоровье Платона Демьяновича вдруг резко ухудшилось. Сидя за столом, он потерял сознание. Такие обмороки стали повторяться и становились все более затяжными. Вениамин Яковлевич Луцкий настоял на том, чтобы положить Платона Демьяновича к себе в клинику (тот долго противился), где сам сделал ему операцию на мозге. Операция удалась, и Платон Демьянович ожил. Даже зрение у него немного улучшилось, и он почти не отрывался от своей рукописи. Но не прошло года, и эту маленькую семью постигло трагическое. Где-то в первых числах мая Серафима отправилась в Мочаловку, прибирать комнаты к переезду на дачу (Она давно обещала помочь в этом Дарье Федоровне.) Кира была в школе; вернувшись, она должна была разогреть отцу обед, что ей случалось делать и раньше. Платон Демьянович, склоненный над рукописью, только рассеянно передал привет Дарье Федоровне. Он не придал значения тому, что жена не вернулась не только к обеду, но и к ужину. На другой день ее тоже не было. Только к вечеру Платон Демьянович позвонил Дарье Федоровне и осведомился, почему Серафима не возвращается. Дарья Федоровна ответила, что Серафима должна была приехать еще вчера вечером. Она засобиралась домой еще до сумерек. Платон Демьянович встревожился, но не знал, что предпринять. Звонить в милицию рука не поднималась, да и телефона он предпочитал не знать. Ему ничего другого не оставалось, кроме как сосредоточиться на своей рукописи, авось все остальное как-нибудь образуется. Но в квартире вдруг зазвонил телефон, что редко бывало в последнее время. Чей-то голос, вежливый, но настоятельный, спросил Павла Платоновича. Разумеется, Полюс отсутствовал. Он вообще норовил улизнуть из дома под любым предлогом и старался проводить у себя в квартире как можно меньше времени. Голос попросил передать Павлу Платоновичу, чтобы, вернувшись, он немедленно позвонил по телефону номер такой-то. Это встревожило Платона Демьяновича. Он подумал, не вызывают ли Полюса «туда», чтобы «там» его задержать и не выпустить. Платон Демьянович даже засомневался, стоит ли говорить Полюсу, что ему звонили: может быть, «там» забудут, и все обойдется. Но по телефону звонили в течение вечера еще несколько раз, а Полюса все не было. Может быть, произошла нестыковка в работе разных отделов (Платону Демьяновичу случалось испытывать такую нестыковку на себе) и Полюс уже арестован? Платон Демьянович спохватился, что и посоветоваться-то ему не с кем, не с Кирой же, которой только что исполнилось тринадцать лет. Марианна уехала на гастроли, кажется, в Омск, а Серафима… Где же все-таки Серафима? И Платон Демьянович снова углубился в свою рукопись, чтобы не думать ни о чем другом. Полюс вернулся домой поздно вечером, лучше сказать, ночью, совершенно пьяный, и передавать ему что-либо было бесполезно: он сразу завалился спать. Но рано утром телефон опять зазвонил, и когда Полюс кое-как доплелся до телефона, ему велели никуда не уходить: за ним приедет машина. Платон Демьянович только руками всплеснул: значит, все-таки очередь Полюса пришла, его повезут в тюрьму, куда же еще? Платон Демьянович принялся неумело собирать для сына вещи, Полюс еще более неумело помогал ему. Оба они не знали, где что лежит, к тому же Полюс невыносимо страдал от похмелья. Но когда за Полюсом действительно приехала машина, и отца, и сына заверили, что никаких вещей с собой брать не надо: это не арест, и Павла Платоновича привезут обратно точно так же, как увезли. Просто по одному вопросу нужна его помощь. Слово «помощь» тоже насторожило Платона Демьяновича. Он понял это слово вполне определенным образом. До сих пор Платон Демьянович был уверен в одном: какие бы скандалы Полюс не устраивал, такого рода помощи по отношению к отцу он до сих пор не оказывал. Но Полюса повезли не «туда», а в морг. Он должен был опознать женщину попавшую под поезд. Тело было закрыто каким-то полотнищем. Полюса попросили взять себя в руки и откинули полотнище. Лицо женщины осталось, если можно так выразиться, поезд раздавил грудную клетку. Полюс опознал покойницу (если можно назвать покойницей умершую такой смертью). Он подтвердил, что это, действительно, Серафима Федуловна Чудотворцева, его «мачеха» (Полюс осекся на этом слове). Впрочем, спрашивавшие в этом и не сомневались: Серафиму опознали по отпечаткам пальцев, которые были сняты еще в Осоавиахимовске.