Воскресение Сына Божьего

Некоторые тексты Мишны содержат более широкую формулировку: «тот, кто утверждает, что нет воскресения мертвых». По–видимому, она дальше от сути изначальных споров: саддукеи считали воскресение новшеством, которому не учит Пятикнижие Моисеево. Эта полемика отражена и в следующем литургическом изменении:

В завершение каждого благословения в Храме говорилось «Вовеки» [букв.: «от века»]. Однако после того как еретики учили неверно, утверждая, что век только один, было велено произносить «во веки веков»[551].

Суть этого отрывка состоит в следующем. Саддукеев обвиняли в учении о том, что нет «грядущего века» или «грядущего мира» (одно и то же еврейское слово, olam, означает и «мир», и «век».). Фарисеи истово верили в «грядущий век /мир», где будет исправлено все нынешнее зло. Без этого, считали они, человек просто трудился бы для награды и воздаяния в настоящей жизни, — доктрина, которая очень хорошо подходит для саддукеев, а еще лучше — для полемики против них.

Ближе всего к мнениям самих саддукеев, по меньшей мере — к утверждениям того, кого они могли бы считать своим духовным предшественником, — Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Из того, что нам о них известно, саддукеи, конечно, должны были бы одобрять отношение автора к смерти и тому, что лежит за ее порогом:

Давай и принимай, и утешай душу твою,

ибо в аиде нельзя найти утех.

Всякая плоть, как одежда, ветшает;

ибо от века — определение: «смертью умрешь»[552].

Кто будет восхвалять Всевышнего в аиде,

вместо живущих и прославляющих Его?

От мертвого, как от несуществующего, нет прославления:

живой и здоровый восхвалит Господа[553].

Не забывай: нет возвращения;

и мертвому ты не принесешь пользы [излишней скорбью], и себе повредишь.

Вспоминай о его участи, ибо твоя участь — такая же,

вчера — он, а сегодня — ты.

С упокоением умершего успокой и память о нем,

и утешься о нем, когда отойдет его дух[554].

Это приговор от Господа над всякою плотью.

Итак, зачем ты отвергаешь волю Всевышнего?

Длится ли жизнь десять или сто, или тысячу лет, —

в аиде вопросов не задают[555].

В книге есть один отрывок, который, как может показаться, говорит о значении посмертного суда для этики:

Легко для Господа — в день смерти

воздать человеку по делам его.

Минутное страдание производит забвение утех,

и при кончине человека открываются дела его[556].

Однако следующий стих показывает, что воздаяние, о котором идет речь, просто соответствует доброй или дурной репутации:

Прежде смерти не называй никого блаженным;

человек познается по кончине своей[557].

Именно репутация, а также надежда на новое поколение позволяет обрести такую надежду в настоящей жизни:

Как зеленеющие листья на густом дереве —

одни спадают, а другие вырастают:

так и род от плоти и крови —

один умирает, а другой рождается.

Всякая вещь, подверженная тлению, исчезает,

и сделавший ее умирает с нею[558].

Здесь есть некая надежда, но не такая, которую предлагали фарисеи.