Восход доблести

«Тем хуже для меня», – сказала она. – «Я бы хотела умереть вместе с ними. И за это я ненавижу тебя еще больше».

Разъяренный Мерк вздохнул, осознав: вот, что бывает, когда помогаешь людям – неблагодарность, ненависть. Лучше оставаться самому по себе.

«Что ж, отлично», – произнес Мерк.

Он развернулся, чтобы уйти, но по какой-то причине не смог этого сделать. Несмотря ни на что, по какой-то причине он все еще волновался за нее. И ненавидел себя за это.

«Я больше не буду тебя спрашивать», – сказал он, его голос дрожал от гнева. Он стоял и ждал.

Девушка не ответила.

«Ты ведь понимаешь, что если останешься здесь одна, то это приведет тебя к верной смерти», – сказал потрясенный Мерк.

Она кивнула и ответила.

«Это именно то, на что я надеюсь».

«Ты растеряна», – произнес Мерк. – «Я – не их убийца. Я – твой спаситель».

Девушка посмотрела на него с таким презрением, что Мерк отшатнулся.

«Ты ничей не спаситель», – бросила она. – «Ты даже не человек. Ты – наемник. Убийца за плату. И ты не лучше этих людей, не притворяйся в обратном».

Ее слова глубоко ранили Мерка – возможно, потому, что впервые в жизни, насколько он помнил, кто-то был ему небезразличен; возможно, потому, что он ослабил бдительность. Теперь Мерк жалел об этом. Он почувствовал, как по его спине побежал холодок, почувствовал, что ее слова прошли через него, как проклятие.

«Зачем же ты тогда спасла меня прошлой ночью?» – спросил Мерк. – «Почему не позволила мне умереть?»

Девушка не ответила, что взволновало его еще больше.

Мерк понимал, что с ней не о чем говорить и с него было довольно. Он бросил лопату, развернулся и зашагал прочь.

Он шел прочь от горящего поселка под рассветным солнцем, направляясь обратно в лес. Он все еще слышал плач девушки. Мерк пересек один холм, затем другой и по какой-то причине, как они ни надеялся на обратное, плач не утихал. Казалось, что он эхом раздается в его голове.

Добравшись до очередного холма, Мерк, наконец, обернулся и посмотрел на нее. Его желудок завязался в узел, когда он заметил девушку – небольшую фигуру вдали. Она по-прежнему стояла на коленях, далеко в долине, возле могил членов своей семьи. Мерк был растерян из-за своих чувств, которые ему не нравились. Они мешали ему ясно мыслить.

Хуже всего то, что Мерку не хватало решительности. Он знал, что она умрет там, и часть его хотела вернуться и помочь ей. Но как он может помочь кому-то, кто не желает помощи?

Мерк собрался, сделал глубокий вдох и повернулся к девушке спиной. Он повернулся лицом к лесу, предвкушая предстоящее ему паломничество. Он знал, что на горизонте его ждет Башня Ур – место, в котором его миссия будет проста, где жизнь быть проста; место принадлежности.

Вдруг, когда Мерк задумался над этим, его поразила ужасная мысль: что, если они отвергнут его?

Был только один способ это выяснить. Мерк сделал первый шаг и в этот раз решил ни в коем случае не останавливаться – ни для кого – пока не завершит свое путешествие.

Глава тринадцатая

Кира ехала верхом на Андоре рядом с Диердре и Лео, который бежал за ними по пятам. Она чувствовала себя ужасно, не в силах унять дрожь от ледяного дождя. Дождь лил как из ведра так громко, что Кире едва удавалось слышать собственные мысли. Он лил уже несколько часов, иногда превращаясь в снег и град. Она не могла вспомнить, когда в последний раз находилась в помещении, у огня, в каком-нибудь укрытии. Их преследовал ветер, и девушка ощущала, как холод пробрался до самих костей, который, как ей начинало казаться, никогда не пройдет.

Рассвет начался уже давно, хотя по небу об этом сложно было судить из-за черных, сердитых, низко висящих туч и сильного, серого, хлещущего дождя, снега и града. За всю ночь едва ли наступал хоть какой-нибудь просвет. Они скакали через Терновый Лес на протяжении длинной и темной ночи, стараясь убраться как можно дальше от пандезианцев. Кира ожидала, что их будут преследовать, и не позволяла себе никакого отдыха. Возможно, из-за темноты, дождя или просто потому, что им пришлось иметь дело со всеми теми пленниками, солдаты Пандезии не предприняли попытки последовать за ними.

Час проходил за часом, и Кира, онемев от холода, поцарапанная ветками, лишенная сна, чувствовала себя опустошенной. Ей казалось, что она скачет уже несколько лет. Оглянувшись, она увидела Диердре, которая чувствовала себя не менее ужасно, услышала, как скулит Лео. Ни у одного из них куска пищи во рту не было после того, как они покинули Волис. Кира осознала, что ирония той встречи, во время которой они подвергли свои жизни опасности, заключалась в том, что сделали они это ради пищи, которую им не только не удалось добыть, но теперь они ощущали еще больший голод.