Вошь на гребешке (СИ)

– Не знаю, – сообщила Тэра, сохраняя ровный тон светской беседы и наблюдая, как клочьями летит трава: Руннар катался по лугу, подминал врага, ощетинив боковые гребни и стремительно разрезая воздух ударами хвоста. – Был бы способ, я сообщила бы ученице… Или применила давным-давно. Вы полагали моего зверька недоношенным драконом? Как глупо! Вам ли не знать, нет в мире драконов, есть лишь неструктурированная по сторонам света стихийная сила, именуемая для упрощения «дракон». Кстати, эти границы блокируют силу, ухудшая ситуацию для Черны. Вы сделали так в расчете на дракона? То есть отдали ему победу до боя… Как подло.

Черну припечатало к незримой границе, она резко выдохнула, звук получился похожим на мгновенный смешок – и Бэл осознал, разобрал по опыту долгого общения, как трудно приходится воительнице. То есть, в её собственном изложении такое безнадежное положение называлось бы «интересно», а то и «потрясающе!».

– Сдайся и выйди, он сам себя сожрет! – завизжала Ружана, пряча лицо в ладонях, но продолжая подглядывать за боем сквозь щели меж пальцами.

– Светл, уйми мелюзгу, – приказала Тэра, не оборачиваясь. – Уши болят.

– Надо помочь, – невпопад прошептал Светл, откликаясь на имя и совершенно не разбирая смысл приказа.

– Вы обманули меня, – хрипло выдавил Йонгар, завершив работу с барьером. – Такое не прощают. Вы…

– Ты даже не личинка, – Тэра все же перевела взгляд. – Откуда бы тебе знать, что такое прощение? Оно – удел сильных. Ты явился ко мне, рассуждая о великанах и упоминая родного отца, ты просил сердце Милены и клялся в верности старому закону. Ты, наемный соглядатай зарвавшейся и запутавшейся бабенки, готовой уплатить любую цену за право… не платить лично.

Йонгар зарычал и потянулся к кинжалу на поясе.

Зверь снова швырнул противницу на невидимую стену и немедленно прыгнул сам, притискивая сберегаемое доспехом тело к преграде и норовя удушить, раздавить, проколоть массивными шипами брюха. Ружана завизжала, вытянула руку, указывая за лес, далеко – и сползла без сил в траву.

Ветви взволновались, на листве проявилась мелкая первичной рябь, Бэл почувствовал соленый металл во рту: спайка тянула бытие на себя, выворачивала мир, свинчивала его узким ураганным смерчем, замыкая слои складок все плотнее, до неразъединимости.

– У перевертыша нет слабых мест, одолеть его в круге невозможно и лучшему воину, даже ангу из ясномогучих южных, – скороговоркой бормотал Йонгар, потно сжимая рукоять кинжала. – Но часть твари тут, и это – ты, старая лживая дрянь! Ты…

Руннар разочарованно взвыл, извернулся в прыжке, желая перекусить гибкое тело противницы, утекшей из ловушки.

Бэл чуть отстранил малыша Вроста, которого по-прежнему держал при себе – и шагнул вперед, позволяя рудному клинку покинуть ножны. Пацан, освободившись из-под руки старшего, охнул и метнулся к границе боя. Распластался по незримой преграде, зашарил ладонями, норовя привлечь внимание Черны – или выискивая невозможную лазейку, позволяющую пробраться туда, где ему – не место… и никому иному тоже.

Снова завыла умирающим зверьком Ружана, растирая слезы, поползла по траве, все ближе к ногам хозяйки замка.

– Не губите… Умоляю… Вы не можете так вот…

Здешние и чужие вальзы стояли темной слитной стеной, смотрели за лес и едва смели дышать, не по-людски скалясь, постанывая на выдохе: вихрь острейшей, глубочайшей спайки все рос и рос, парализуя их волю.

Руннар изогнулся в высоком прыжке и всем весом обрушился, вспарывая дерн и разбрасывая тяжелые пласты жирной, мокрой почвы. Когтистыми лапами он свежевал осенний луг, как дичину – и ревел, обманутый и разъяренный. Противница ушла из-под прямого удара.

Йонгар прокусил губу и решительно поднял кинжал. Рудная кровь в руке Бэла тонко и зло взвизгнула, первый раз касаясь безродной западной стали.

– Она всех нас погубит, – просительно, жалобно молвил Йонгар. – Не щадишь меня и себя, пожалей Черну. Подумай, много ли у неё осталось целых костей. Это надо прекратить, пока не поздно. Одумайся, первый ученик, ты не раб. Тэра сошла с ума, но кто сказал, что она – в духе, а не блажит от старости?

Бэл на миг отвлекся: Черна взлетела тряпичной куклой, подброшенная на три десятка локтей хлестким ударом хвоста.

Йонгар отступил, предлагая самому решать и медленно, напоказ опуская кинжал, даже готовясь убрать оружие в ножны. Но никто не смотрел на него: в круге боя все смешалось. Извивы темного тела Руннара, мельтешение комьев земли, тусклой щетины дерна и слабых волокон травы заполнили емкость с незримыми стенками. Бэл сжал зубы, почти готовый увидеть чуть погодя осевшую муть – и мертвое, окончательно неподвижное тело Черны… Однако разобрал новый, еще более короткий, смешок воительницы. Она пока что жила и ей было очень, очень интересно.

– Черна определенно в духе, – шепнул Бэл и попробовал улыбнуться.

Боль вспыхнула горячо и остро, вынудила согнуться и нащупать слабеющей рукой рану на животе. Теперь в темном, сужающемся поле обзора Бэл видел только фигуру Ружаны у своих ног: безумные от страха глаза травницы делались все крупнее, занимали мир целиком…