Вошь на гребешке (СИ)

Черна выругалась и замолчала, продолжая упорно и ритмично ворочаться с боку на бок в илистой вонючей нише. Зал доспехов, как и подобает, был устроен на нижнем уровне подвалов, вдали от солнечного света и людского непокоя. Тут сухие корни спали до поры, когда травники их приголубят и уговорят знакомиться с ангами, которые нуждается в доспехе или больными, кому требуется помощь. Есть корни попроще, а есть – редчайшие, особенные. И вовсе уникальные.

Рудного крапа допроситься у леса и прежде удавалось так редко, что он вошел в поговорки наравне с кротким бугом и стройным каргом, обозначая небыль и невидаль. Во всех запасах замка Тэры отыскался всего-то один старый отросток, и он оказался упрям. На слова Ружаны не откликнулся, а, когда девушка попробовала грубо разбудить его, облив кипятком, скрутился на руке и пережал запястье. Так бы и остаться Ружане калекой, не прибеги на её вопли меньшой сын угольщика. Он стал учеником Тэры аккурат четыре дня назад, едва снял корень с руки травницы и, строго отчитав, погрузил в жирную болотину, заготовленную заранее. Хозяйка замка задумчиво кивнула, не обратив и малого внимания на стоны Ружаны. Поманила мальчишку, долго смотрела в его пепельные глаза, так и не вернувшие детскую синеву.

– Вростом будешь зваться, душевно уговариваешь корни, – сообщила Тэра свое решение. – Нет на тебе настоящей вины перед миром, однако же время требуется, чтобы ты взглянул на себя со стороны. Ты – часть леса, но принять это сможешь лишь вне его границ. Если пожелаешь принять. Понял ли?

– Нет, – смутился мальчик, пряча за спину руки, пахнущие болотом.

– Потому и нет в тебе настоящей силы. Пока – нет, и даст ли тебе мир время взрослеть, еще вопрос, – Тэра задумалась и ушла, не прощаясь.

Четыре дня назад…

Черна застонала и медленно поднялась на ноги, отдирая себя от пола совершенно по-настоящему. Темные мелкие отростки крапа шевелились вдоль левого бока сплошным пролежнем, шелестели металлически, иногда звонко вздрагивали натянутыми струнами – занимали свое место в полном доспехе.

Что бы ни говорила Тэра, что бы ни имела в виду, это не важно.

«Сложно» и «ложно» – похожие слова, и вряд ли напрасно. Они, по мнению Черны, годны для людей особенного склада. Пусть Бэл грызет себя, или вон – Тэра. А пуще обоих Милена, которая ничего не может сделать толком и по душе исключительно оттого, что дано ей много, а силенок поднять ношу да тащить – пока что нет. Вот и копается, и ругается, придавленная тяжестью дара. Другим жить не дает и сама еле теплится.

– Отчего наша Тэра делает то, что вроде бы не следует делать? – едва слышно прошелестел Бэл, подставив плечо и помогая выбраться на край ниши взращивания доспеха. – Я вижу, она не желает того, что намечается, и все же смещает события в самое бурное и непредсказуемое русло из возможных. Черна, что скажешь?

– Жрать хочу, – Черна оскалилась, ощутила привкус стали на зубах. – Жрать, спать и чесаться. Вдумчиво чесаться обо что-то железное. Хотя нет, железное мне теперь – на два движения.

– Я говорю о важном, – обиделся Бэл.

– Ты врешь себе и мне о пустяках, хотя желал бы спросить, далеко ли я проводила Милену и сильного ли заломала ей буга. Хорошо же, я скажу тебе… что думаю о Тэре и её делах.

– Ты невыносима. Значит, объезженный буг у неё есть. Уже облегчение.

– Сам начал. Знаешь, чем пророки отличаются от прорицателей?

– Она ушла безопасно, по спящим корням, ведь так?

– Не знаешь, – кивнула Черна, отметив растущую послушность тела. Она потянулась, повела плечами и огляделась. – Никто не знает из вас, вальзов севера… пока не попробует. Идем, надо увидеть Тэру. Не желаю следовать её слепым глупостям – вслепую. Пусть хоть что скажет, пока есть время.

– Йонгар прибыл, хозяйка с ним, – Бэл досадливо тряхнул головой и вернулся к главному. – Куда она поехала?

– Что без рудного клинка, что с ним, все одно: ты недотепа, – вздохнула Черна. – Хотел беречь Милену, нечего было слушать приказ Тэры. Ты кто – человек или так, к стеночке прислонился и еле держишься на двух лапках?

– Тэра задумала непонятное, – звенящим от обиды голосом повторил Бэл. – Я тут, потому что должен быть тут и знаю это! Понимаешь? – Он ссутулился и оперся на стену. – И там тоже должен быть. Почему у тебя все просто, а прочие, вроде меня, постоянно топчутся на распутье?

– Дались вам тропы и дороги. Бегай по лесу напрямки, как я, – заржала Черна.

От избытка радости обретения единства с рудным крапом она хлопнула приятеля по плечу… И виновато отдернула руку: Бэл пролетел через весь зал и кое-как успел извернуться, чтобы встретить стену хотя бы не лицом.

– Прости.

– Уже не хочу мечтать об участи анга! И с чего мне взбрело в голову, что важно быть тут и стоять за твоей спиной? – Простонал Бэл, с трудом поднимаясь на ноги и щупая плечо, – бедный наш Руннар.

– Может, ты и научишься бегать напрямки, – заподозрила Черна, рассматривая свою руку, отливающую в слабом подвальном свете синевато-серым узором вареной рудной крови. – Не зашибла?

– Нет. Ты хоть понимаешь, что вопрос довольно… обидный?