Восемь ударов стенных часов

— От трех до пяти часов, молодой человек, ваши дамы, как установлено, вас не видели. Любопытный фактец.

— Факт довольно естественный, — возразил Дютрейль, — который ровно ничего не доказывает.

— Он доказывает, что в вашем распоряжении было два добрых часа.

— Ну да! Я их провел в кино.

— Или в другом месте? Да, вы могли совершить изрядную прогулку, например, по направлению к Сюрэсне…

— О, — попытался ответить шуткой молодой человек, — это слишком далеко.

— Очень близко! Ведь в вашем распоряжении находился мотоцикл вашего друга, Жака Обриё.

Молчание последовало за этими словами. Дютрейль насупил брови, как бы силясь понять. Наконец он прошептал:

— Вот куда он ведет!.. Что за негодяй!

Рука Ренина опустилась на его плечо.

— Довольно болтать! Вот факты: вы, Гастон Дютрейль, единственный человек, знавший в день убийства две важные вещи: первое — что кузен Гильом имел у себя дома 60000 франков и второе — что Жак Обриё не должен был в этот день выйти. У вас тотчас возник план. Мотоцикл находился в вашем распоряжении. Вы удрали во время сеанса в кино. Затем вы убили кузена Гильома, забрали его деньги и перенесли их к себе. А в пять часов вы вернулись к своим дамам.

Дютрейль слушал Ренина с несколько насмешливым видом, иногда поглядывая на Морисо и как бы призывая его в свидетели.

Когда Ренин кончил, он рассмеялся.

— Великолепно! Славная шутка!.. Значит, соседи видели меня едущим и возвращающимся на мотоцикле?

— Вас. Вы переоделись в костюм Обриё.

— И на бутылке в буфете на месте преступления обнаружили отпечатки моих пальцев?

— Эта бутылка была открыта Жаком Обриё у себя во время завтрака; это вы перевезли ее к кузену Гильому.

— Уморительно! — воскликнул Дютрейль, как бы искренне забавляясь. — Выходит, я скомбинировал это преступление и умышленно подвел под обвинение Жака Обриё?

— Это был вернейший способ, чтобы вас самого не обвинили.

— Но ведь Жак мой друг детства.

— Вы влюблены в его жену.

Молодой человек с негодованием воскликнул:

— Как вы смеете!.. Такая наглость!

— У меня имеются доказательства.

— Лжете. Я ее уважаю, но…

— Вы ее любите, вы ее желаете. У меня есть тому доказательства.

— Ложь! Вы меня едва знаете.

— Я давно уже слежу за вами и ждал только той минуты, когда изобличу вас.

Он схватил молодого человека за плечи и резко проговорил:

— Дютрейль, сознавайтесь! У меня все доказательства налицо. Мои свидетели вас ожидают у префекта сыскной полиции. Сознайтесь же! Ведь вас терзают упреки совести. Вспомните ваш ужас в ресторане, когда вы прочитали в газете о предстоящей казни Обриё. Вы надеялись, что он отделается каторгой… Но гильотина не входила в ваши планы. Подумайте: завтра казнят невиновного! Сознайтесь же!

Он всячески старался вырвать у него признание, но Дютрейль с негодованием возразил:

— Вы сошли с ума. Все это вздор! Все ваши доказательства ложны. И денег у меня ведь вы не нашли?!

Возмущенный Ренин погрозил ему кулаком.

— Каналья! Я тебя все же отдам палачу.

Он отвел инспектора в сторону:

— Какой негодяй!

Инспектор покачал головой.

— Возможно… но до сих пор ни одного доказательства.

— Пойдемте, господин Морисо, — проговорил Ренин, — мы увидимся у господина префекта. Не так ли?

— Да, он будет у себя в три часа.

— К этому времени все будет выяснено. Увидите!

Ренин улыбался, как бы уверенный в полном своем успехе. Гортензия, находившаяся около него, сказала ему так, чтобы другие не слышали:

— Вы его изобличили? Не правда ли?

— Я не подвинулся пока ни на шаг.

— Но это же ужасно! А ваши доказательства?

— Нет и тени улик… Я надеялся его смутить, но он, разбойник, хорошо владеет собой.

— Но вы уверены, что это он?

— Безусловно. Я это чувствую, я в этом вполне сейчас уверен.

— И он любит госпожу Обриё?

— Если логично рассуждать, да. Но все это — теоретические предположения, не больше. Доказательств нет. Вот если бы нашли деньги! Иначе префект осмеет меня.

— Тогда… — прошептала Гортензия, чувствуя, что у нее сжимается сердце.

Он не ответил и с довольным видом, потирая руки, принялся ходить по комнате. Казалось, что все шло у него превосходно, именно так, как он и предполагал.

— Не отправимся ли мы в префектуру, господин Морисо? Начальник ваш, вероятно, уже там. Все так ясно, что дело это можно и кончить.

— Господин Дютрейль отправится с вами?

— Почему бы и мне не отправиться, — ответил тот с вызывающим видом.

Но в то мгновение, когда Ренин открыл двери, в коридоре послышался шум и в комнату вбежал хозяин в сильном волнении.

— Господин Дютрейль еще здесь? Его квартира в огне. Кто-то это заметил с улицы и предупредил нас.

Глаза молодого человека злобно сверкнули. На губах его зазмеилась улыбка, которую Ренин тут же подметил.

— А, разбойник, — вскричал он, — ты выдал себя. Это ты поджег свою квартиру, и теперь деньги сгорят.

Он загородил ему дорогу.

— Оставьте меня, — завопил Дютрейль, — ведь у меня ключ, никто без меня войти не может… Вот ключ… пропустите меня!

Ренин вырвал у него из рук ключ и, схватив за ворот, проговорил: